Расследование доктора Данилова

– Например, небрежно написанный статус. Денис Альбертович не разрешает писать «состояние без динамики», он требует, чтобы непременно были указаны частота дыхательных движений, пульс, давление и цвет кожных покровов. Обоснование диагноза тоже должно быть подробным, а не просто «исходя из жалоб, анамнеза и данных обследования…». Нет уж, будь любезен – напиши, как положено. Но к вашим статусам вопросов не будет, они написаны идеально…

– А я слышал, – хитро прищурился Данилов, – будто Денис Альбертович разрешает делать исправления в историях болезни не всем, а только своим… хм… фаворитам…

– Это вам Дебилкина напела! – хохотнул Бурлай. – Во-первых, не «разрешает», а «требует», а, во-вторых, ее Денис Альбертович не трогает, чтобы не воняла. Она все равно ничего исправлять не станет, а устроит истерику, будет орать, что к ней придираются понапрасну. Так что за нее исправления приходится делать напарнику. Марина Степановна – не человек, а геморрой ходячий. Ваше счастье, что вам с ней дежурить не придется.

– Почему?

– В пару с совместителем Денис Альбертович ее никогда не поставит. Только с кем-то из основного состава, у кого нервы покрепче. Я, например, могу ее выносить, а вот Алексей Алексеевич – нет. Она его однажды довела до того, что он около часа работать не мог – руки тряслись как при Паркинсоне…[18]

Медсестры охотно откликнулись на приглашение Данилова и даже согласились подождать, пока он пообщается с заведующим отделением. На немой вопрос, читавшийся во взгляде Дениса Альбертовича Данилов ответил едва заметным отрицательным движением головы. Истории Денис Альбертович просматривал бегло, видимо Бурлай с Кошелевым были у него на хорошем счету. На выходе Данилов замешкался и когда остался с Денисом Альбертовичем наедине, попросил список тех пациентов, чья смерть стала неожиданностью для врачей. С указанием даты смерти, основного диагноза и номера истории болезни. Заодно попросил и графики дежурств, начиная с октября прошлого года. Денис Альбертович пообещал составить список «прямо сейчас» и прислать вместе с графиками по электронной почте. Следующий раз Данилову предстояло дежурить через неделю, но он предупредил, что заглянет в отделение днем во вторник, девятого марта, вроде бы для того, чтобы сделать копии нужных историй болезни. Метод Данилова был простым – наблюдать и думать, думать и наблюдать.

На кофе Данилов потратился не напрасно – у него появились первые подозреваемые. Когда он словно бы мимоходом заметил, что его шеф – заведующий кафедрой очень высокого мнения о Денисе Альбертовиче, Инна, работавшая в отделении уже пятый год, сказала, что Денис Альбертович «вообще замечательный» и что его не любят только некоторые идиотки. Оксана, пришедшая в отделение в декабре, согласно кивнула – так оно и есть.

– Вы, наверное, имеете в виду доктора Дебихину? – предположил Данилов.

– Не только, – усмехнулась Инна. – Дебихина – это клинический случай неадеквата, она плохо относится ко всем, без разбору. Работала бы при Хобте, так и его бы не любила. Но есть у нас две лисички-сестрички – Верка и Надька Нечухаевы, так вот они Хобту просто боготворили, а Дениса Альбертовича ненавидят. Все им не так…

– Надьку вы видели, – вставила Оксана, – она нас сменяла. Рыжие кудряшки и нос, как у Буратино.

– Сестрички – старые девы, – продолжала Инна. – Они живут вместе с престарелой мамашей, которая один день умирает от кишечной непроходимости, а другой день от стенокардии, но все никак не умрет. Одну ее надолго оставлять нельзя, потому что она в глубоком маразме, так что Верке с Надькой приходится работать в разные смены. То ли им что-то перепадало от Хобты, то ли они были в него влюблены, но перед ним они просто стелились и трепетали. А про Дениса Альбертовича постоянно гадости говорят и ждут не дождутся, когда его совсем снимут из-за плохих показателей. Хотя он им ничего плохого не сделал, только хорошее.

– Такие вот они сучки! – подвела итог Оксана.

«Если две сестры работают поочередно на одну ставку, то они проводят в отделении четырнадцать суток в месяц, – подумал Данилов, – а если на полторы – то все двадцать. Уйма времени! Много можно успеть сделать».

К лисичкам-сестричкам определенно следовало присмотреться. Да и к доктору Дебихиной тоже, несмотря ни на что.

Глава пятая Шебутной Одиссей

В Коломну решили ехать на электричке. Данилов уселся в углу у окна, дождался наступления десяти часов и начал обзвон старых знакомых. У того, кто успел поработать и там, и здесь, и еще где-то в любом месте всегда найдется нужный человек, а то и несколько. Начав с поздравлений (все старые знакомые оказались женщинами), Данилов спрашивал про жизнь, вспоминал что-то из общего прошлого, вкратце рассказывал о себе, интересовался нет ли у собеседницы приличного кандидата в женихи, а то дочь можно сказать, на выданье (одиннадцатилетняя Мария Владимировна корчила при этом свирепые гримасы и показывала заботливому отцу кулак), а затем переходил к сбору нужной информации.