Расследование убийства Российской Императорской семьи

Это преступление отличается от других двумя особенно безнравственными деталями: среди жертв были дети, и этих детей предварительно лишили свободы.

Можно возразить, что эта мера к ним не применялась, потому что им предложили покинуть родителей в момент ареста. Но могли ли они воспользоваться этим предложением, и разве не оскорбительно для них предположить, что они бы им воспользовались?

Арест царя предопределил не только смерть его детей, но и смерть его брата великого князя Михаила Александровича. Есть люди, которые по-прежнему утверждают, что великий князь Михаил сумел бежать, и что он жив. Задумывались ли они о том, как мог бы он покинуть свою тюрьму, не подумав об ужасных последствиях, которые его бегство навлекло бы на Императора и его семью?

С самого начала арест царя предопределил его смерть, поскольку его лишили таким образом всякой возможности покинуть Россию. Правда, Царь не желал ехать за границу. Когда Яковлев увозил его из Тобольска, с ним пришла проститься госпожа Битнер; в своих показаниях она говорит: «Он был удручен и рассеян. Я стала его утешать и сказала, что так, быть может, будет лучше. Он безнадежно смотрел в это время на будущее. Когда же я сказала, что его, быть может, увезут за границу, он ответил: «О, не дай-то Бог! Только бы не за границу».

Но было ли хоть что-то предпринято в начале Революции, чтобы дать ему возможность покинуть Россию, если бы он пожелал того ради своих детей?

Надо полагать, что князь Львов как глава Временного правительства должен был задаться этим вопросом. Я расспросил его на этот счет, но тот ответил уклончиво, стараясь всячески обезличить свою роль: «Я удостоверяю, что между лицами, входившими в состав Временного правительства, ходили тогда разговоры по поводу отъезда Императорской семьи за границу. Исходя из внутреннего положения в стране, находили отъезд желательным. Называли тогда Англию и Данию. Доклада правительству по этому вопросу не было. Но, мне кажется, министр иностранных дел Милюков выяснил эту возможность, причем, как мне помнится, сама инициатива в этом вопросе принадлежала некоторым из великих князей, в частности, Николаю Михайловичу и Михаилу Александровичу. Я не знаю, почему из этого ничего не вышло».

Тогда я обратился к Милюкову, бывшему министру иностранных дел Временного правительства, который показал: «В первые дни Революции, когда власть была уже организована в форме Временного правительства, была получена телеграмма от английского короля Георга на имя отрекшегося Николая II. Король выражал в этой телеграмме свои личные чувства царю. В ней не было никаких конкретных предложений по поводу его судьбы. Это была просто телеграмма вежливости. Она была доставлена мне как министру иностранных дел. Поскольку телеграмма была адресована императору, а того уже не существовало, то я и вернул ее послу Англии Бьюкенену.

Я прекрасно помню, что, как только возникла революционная власть в форме Временного правительства, вопрос о судьбе царя и его семьи был тут же поднят. Было признано желательным и необходимым, чтобы он и его семья покинули пределы России. Я категорически утверждаю, что таково было желание Временного правительства, причем страной, куда были обращены наши взоры, была Англия. Как министр иностранных дел, я счел себя обязанным переговорить по этому вопросу с Бьюкененом. Бьюкенен после нашей с ним беседы запросил свое правительство. Последнее выразило свое согласие, и Бьюкенен, сообщая мне об этом, проинформировал меня, что для перевозки Императорской семьи должен прибыть крейсер. Однако наступила какая-то заминка со стороны английского правительства. Я вторично заговорил с Бьюкененом по этому вопросу, и он мне сказал, что английское правительство более не «настаивает» на отъезде Императорской семьи в Англию. Я сознательно употребил термин «настаивает» не в смысле желания моего указать, что от английского правительства шла самая инициатива в этом вопросе: инициатива принадлежала нам. Термин же «настаивает» был употреблен в «дипломатической речи». Я не знаю, имели ли место по этому вопросу какие-либо беседы с Бьюкененом моего заместителя Терещенко, так как в это время я уже покинул правительство».

Допрошенный по этому вопросу, Керенский показал: «Временное правительство решило попытаться выяснить у английского правительства возможность отъезда семьи в Англию. Министр иностранных дел (вначале Милюков) стал вести об этом переговоры с английским послом Бьюкененом. В результате Бьюкененом был передан следующий ответ Терещенко, преемнику Милюкова, сообщившему его мне и князю Львову: «Правительство Англии, пока не окончена война, не считает возможным оказать гостеприимство бывшему царю». Ответ этот обсуждался Временным правительством в совершенно секретном заседании, без протокола».[44]