Расследование ведет майор Анискин

Анискин с Сидоровым зашли в квартиру, где произошло преступление, и сразу окунулись в рабочую атмосферу. Над трупом пожилого человека колдовал эксперт. Из ругой комнаты доносился монотонный бубнеж — там общались с племянником покойного.

— Привет! Отравление цианистым калием. Никаких следов насилия, — отчеканил эксперт, не дожидаясь вопроса.

Анискин подошел к столу, где лежали документы покойного. Пробежал глазами: паспорт на имя Майкла Джонсона, билет на самолет из Лондона и обратно. Осмотревшись, Анискин отправился в комнату, где попросил оставить его наедине с племянником покойного.

— Меня зовут Валентин Иванов, — начал подробный рассказ молодой человек. — Раньше мой дядя носил такую же фамилию, но еще в 1980-хгодах он эмигрировал сначала в Израиль, а потом в Англию, где и стал Майклом Джонсоном. С тех пор с дядей я не общался и был очень удивлен, когда несколько дней назад в трубке раздался незнакомый голос. Дядя, а это был именно он, сказал, что хочет прилететь в Россию и увидеться со мной.

— Что же было дальше? — спросил Анискин.

— Я встретил дядю Мишу в аэропорту, привез домой. Мы беседовали целый вечер. У меня голова кругом пошла — сами видите, живу я не богато, а тут вдруг родственник-миллионер объявился. Тем более дядя Миша сказал, что после переезда на Запад он так и не женился. Как я понял из нашего разговора, у него была единственная страсть — к стяжательству. То есть зарабатывать, зарабатывать и еще раз зарабатывать, а тратить как можно меньше. Он считал каждую копейку. Мне в подарок, например, он привез галстук и запонки, судя по чеку, купленные на распродаже.

— Получается, Вы единственный наследник?

— Я так понял, что да. Вы поймите меня правильно, — спохватился Валентин, — дядю я видел только в детстве, и никаких нежных чувств к нему не испытывал.

— По какой причине Ваш дядя мог покончить жизнь самоубийством?

— Я не могу знать точно, но у меня есть одно предположение, — Валентин понизил голос. — Дядя обмолвился, что он тяжело болен. Суя по всему, он банально прилетел умереть в Россию.

— Вы думаете, Майкл Джонсон все спланировал заранее?

— Я уверен в этом. Дядя, как я понял, слишком большой прагматик, чтобы принять столь серьезное решение. Тем более, вечером мы пили чай, и он несколько раз отпускал туманные намеки на то, что он устал от жизни, что скоро все кончится и так далее. Я не придал значения — многие старики любят разглагольствовать на эту тему. Я ушел спать в свою комнату, а когда вышел утром, увидел мертвого дядю.

— Если Вы единственный наследник Майкла Джонсона, придется Вам привыкать к суровым будням миллионера… — заметил Анискин.

— Похоже на то, — притворно тяжело вздохнул Валентин.

— Хотя нет, — задумчиво продолжил свою мысль Анискин. — Ведь если потенциальный наследник отравил богатого родственника, то никаких денег он не получит.

Вскоре Валентин написал чистосердечное признание. Оказывается, появление дяди-миллионера и возможность получения наследства настолько взбудоражили молодого человека, что он понял: он не может ждать естественной смерти дяди, которая, вероятно, наступит еще не скоро. И Валентин отравил его…

Как Анискин понял, что Майкл Джонсон не планировал самоубийства?

14. Дело о тайге

— Товарищ майор, а расскажите, как Вы работать начали! — попросил Анискина Сидоров.

— После окончания Высшей школы милиции я в одной из таежных деревень участковым работал. Я тогда еще совсем молодым был и в деревню только-только приехал. Один милиционер на всю округу. А места мало того, что глухие, так еще и лагеря вокруг разбросаны. И вот как-то зимой телефонировали мне, что из одной колонии двое зеков сбежали. Я всех местных жителей предупредил, чтобы они ухо востро, и если что — мне докладывали.

А в деревне два мужичка жили — Гаврила Радионов и Василий Лобанов. Как трезвые — так не разлей вода, а как выпьют — чуть до поножовщины не доходит. Они в молодости за местной красоткой Катей ухаживали, вот по пьяному делу иногда и вспоминали про соперничество. Катя, кстати, их обоих с носом оставила и в город укатила с геологом командированным.

И вот как-то прибегает ко мне на опорный пункт Гаврила и кричит:

— Беда, начальник! Ваську, друга моего, убили!

Смотрю на него — мужик сам не свой. Одет по моде тех мест, для охоты — меховая шапка-ушанка огромная, тулуп, штаны ватные.

— Что, — спрашивая, — случилось?

— А? переспрашивает и на стул плюхается, и у шапки ухо задирает. — Вот, говори теперь, а то не расслышал ни черта.

Снова задаю вопрос.