Расследования Арсена Люпена

В сочетании безупречной красоты и утонченной элегантности таится загадочная власть, которая приводит публику в экстаз. Очаровательную Регину Обри и изысканную роскошь ее наряда отличала гармония, потрясавшая зрителей еще до того, как они успевали осознать тайну этой красоты. Но главное их внимание захватил блеск драгоценностей. Туника, расшитая серебряными нитями, была стянута на талии широким поясом, неким подобием корсета, сделанного, казалось, из сплошных бриллиантов. Они так переливались, так ослепительно сверкали, что чудилось, будто их лучи образуют вокруг девушки легкое, трепещущее, разноцветное пламя.

– Черт возьми! – воскликнул Ван Хубен. – Да они еще прекраснее, чем я думал, – все эти удивительные камешки! А как они идут этой маленькой плутовке! Все-таки есть в ней что-то аристократическое! Ну просто императрица, ей-богу!

И добавил, хихикнув:

– Открою вам один секрет, д’Эннери. Знаете, почему я осыпал Регину всеми этими блестящими камешками? Во-первых, она получит их в подарок в тот день, когда согласится отдать мне свою руку… левую, разумеется, – сказав это, он прыснул со смеху, – а во-вторых, потому, что это заставило меня нанять для нее почетную охрану, которая заодно докладывает мне, что она делает и с кем встречается. Не подумайте, что я опасаюсь влюбленных соперников, – просто я из тех людей, кто хочет все знать и все видеть… буквально все, понимаете?

И он снисходительно похлопал по плечу своего спутника, словно говоря: «Так что, мой милый, и не надейся встать между нами!»

Но д’Эннери поспешил его успокоить:

– На мой счет, Ван Хубен, вы можете не волноваться. Я никогда не флиртую с женами или подругами моих друзей.

Ван Хубен скептически покривился. Жан д’Эннери взял с ним, по своему обыкновению, тон легкой насмешки, за которой могло скрываться что угодно. И богач, решив добиться полной ясности, придвинулся к нему вплотную и сказал:

– Остается лишь понять, считаете ли вы меня одним из своих друзей…

Но д’Эннери неожиданно схватил его за руку, шепнув:

– Молчите…

– А? Что такое?

– Я слышу что-то странное.

– Где?

– За кулисами.

– И в чем же там дело?

– Да в ваших бриллиантах!

Ван Хубен испуганно вздрогнул:

– Что с ними?

– Прислушайтесь.

Ван Хубен навострил слух:

– Я ничего не слышу.

– Может, я и ошибся, – признался д’Эннери. – Однако мне почудилось, будто…

Договорить он не успел. Зрители в первых рядах партера и в ближайших к сцене ложах пришли в смятение; они пристально вглядывались в сцену и в кулисы, словно там происходило нечто необычное – возможно, как раз то, что встревожило д’Эннери. Некоторые даже вскочили на ноги, явно чем-то напуганные. По сцене промчались два человека во фраках. И внезапно раздались громкие вопли, а один из рабочих сцены испуганно прокричал:

– Пожар! Пожар!

Из-за кулисы на сцену вырвались багровые языки огня; повалил дым. С обеих сторон выбежали участницы показа и рабочие сцены. Какой-то человек, находившийся в их гуще, держал в руках меховую пелерину, пряча в ней лицо и вопя во весь голос вместе с остальными:

– Пожар! Пожар!

Регина бросилась было к нему, но силы оставили ее, и она в полуобмороке упала на колени. Незнакомец набросил пелерину на девушку, поднял ее и унес за кулисы, замешавшись в толпу.

Однако за миг до этого, а может быть, даже еще до появления на сцене незнакомца Жан д’Эннери ловко вскочил на бортик ложи и властно крикнул, заглушив вопли зрителей, охваченных паникой:

– Не бойтесь! Это было подстроено!

И, указав на человека, уносившего Регину, приказал:

– Задержите его! Задержите!

Увы, было слишком поздно, и этот инцидент остался почти незамеченным. Публика в партере начала успокаиваться. Однако на сцене все еще царила суматоха, а вокруг стоял такой гомон, что никакой приказ не мог быть услышан.

Д’Эннери соскочил из ложи в партер и подбежал к сцене. Одним прыжком он буквально взлетел на нее и вслед за толпой паникеров добрался до служебной двери театра, выходившей на бульвар Османа.

Но что же дальше? Где искать Регину Обри? И к кому обратиться, чтобы найти ее?

Он стал расспрашивать окружающих. Но никто ничего не видел. Зрители, охваченные паникой, думали только о себе; таким образом, похитителю удалось без всяких затруднений, оставшись неузнанным, унести девушку со сцены, пробежать с ней по коридорам и лестницам и выбраться на улицу.

Д’Эннери взглянул на толстяка Ван Хубена – тот натужно пыхтел, и по его лицу текли размытые потом струйки румян.

– Итак, девушку похитили! – сказал д’Эннери. – И все из-за ваших чертовых бриллиантов… Этот тип наверняка затащил ее в какой-нибудь заранее приготовленный автомобиль.

Ван Хубен извлек из кармана револьвер.

Но д’Эннери схватил его за руку, чуть не вывернув ее:

– Надеюсь, вы не собираетесь застрелиться?

– Конечно нет, черт возьми! – ответил тот. – Но его я точно убью!

– Кого это «его»?

– Вора. Его найдут! Его необходимо найти! Я переверну небо и землю!

Он выглядел вконец растерянным и, на потеху публике, волчком вертелся вокруг собственной оси.

– Мои бриллианты!.. Я этого так не оставлю!.. Они не имеют права!.. Государство ответит мне за это…