Расследования Берковича - 1

— Да, у меня есть кое-какие соображения, но я бы хотел выслушать и твою точку зрения. Вот, что произошло. Вчера вечером два друга, Ицхак Айзенберг и Шауль Адмор, обоим по восемнадцать, отправились на пикник в лес Бен-Шемен. Погода сейчас замечательная, не жарко и не холодно, парням скоро в армию, вот они и… Впрочем, это неважно. Устроились на одной из полян, разожгли костер — в положенном месте, ничего предосудительного — и стали, как я понимаю, чесать языки. Неожиданно, по словам Адмора, на них набросились двое. Быстро скрутили, поскольку парни не ожидали нападения, но Ицхак все же успел лягнуть своего противника, тот зашипел от боли, схватил камень, один из тех, которыми было обложено место для костра, и двинул Ицхака по затылку. После этого парень больше не сопротивлялся и вообще не подавал признаков жизни. Негодяи обшарили сумки ребят, Адмор, как и Айзенберг, был связан по рукам и ногам и не мог оказать сопротивления. Денег у ребят было немного, но преступники унесли золотую цепь, магнитофон, оба кошелька, сотовые телефоны. Костер продолжал гореть, Ицхак лежал, не двигаясь, а Шауль после ухода грабителей все пытался высвободиться из пут. В конце концов ему удалось ослабить петли, он освободил руки, потом ноги… В общем, когда он добрался, наконец, до друга, то мог лишь убедиться в том, что Ицхак мертв. После этого Адмор бросился к шоссе, где ребята оставили машину.

— Ее, конечно, угнали, — вставил Беркович.

— Нет, машина, как ни странно, была на месте. Это позволило Адмору быстро добраться до ближайшего полицейского участка. Через четверть часа патруль был на месте преступления. Еще через несколько минут меня вызвали, не дав досмотреть сон… Когда я прибыл на место, костер уже догорел, а труп Ицхака остыл. По словам судмедэксперта, смерть произошла между тремя и четырьмя часами. Патруль прибыл на место без пяти пять, а я — около половины шестого.

— Вы полагаете, — спросил Беркович, — что это было убийство на националистической почве? Нападение арабов?

— Не думаю, — покачал головой Хутиэли. — Зачем террористам убивать одного и оставлять в живых второго? И, к тому же, зачем их связывать? Кстати, камнем Ицхака ударили, когды он пытался сопротивляться. Дал бы себя связать — остался бы в живых. Нет, сержант, это обычный грабеж. Я, конечно, осмотрел место убийства. Все подтверждает, что Шауль Адмор сказал правду. Тело Ицхака Айзенберга лежало в двух шагах от костра, под проломленным затылком натекла кровь, беднягу никто не сдвигал с места. Это соответствует рассказу Адмора: он сказал, что лишь развязал узлы и снял веревку, а потом убедился, что друг мертв и…

— Сама веревка… — напомнил Беркович.

— Да, рядом лежал моток веревки со следами крови в нескольких местах. Веревка была разрезана, но достаточно неаккуратно, видно было, что человек торопился освободить друга от пут. Еще один моток лежал в нескольких метрах. В отличие от первого он был цел, хотя и сильно спутан. Окровавленный камень партульный нашел рядом с телом Ицхака. Это был камень из ограждения кострища, там осталось свободное место, соответствующего размера. Два рюкзака лежали с другой стороны костра, там же были два неразложенных спальных мешка. На небольшом походном столике были разложены два комплекта одноразовых приборов: тарелочки, вилки, ложки. Стояли две чашки и банка с растворимым кофе. По словам Адмора, ребята собирались выпить кофе, когда это произошло. Успели только повесить над костром кастрюльку с водой… Когда патрульные прибыли на место, вода кипела…

— Немного, — вздохнул Беркович. — Все о ребятах и ничего о грабителях. Как они выглядели? Что говорили?

— Давай вызовем Адмора, — предложил Хутиэли. — Я-то уже знаю приметы, патрульные машины сейчас объезжают окрестности Бен-Шемена. Но хотелось бы послушать, что скажешь ты.

— Да, конечно, — пробормотал сержант, глубоко задумавшись.

В комнату вошел юноша высокого роста, казавшийся, однако, карликом, потому что горбился и вообще старался выглядеть каким-то пришибленным, будто ему было стыдно за то, что ему удалось спастись, а друг его погиб. Шауль Адмор присел на край стула, предложенного инспектором, и заморгал, переводя взгляд с Хутиэли на Берковича.

Инспектор быстро заполнил первые строки протокола и кивнул сержанту.

— Вы успели рассмотреть нападавших? — спросил Беркович.

Адмор сглотнул и откашлялся. Когда он заговорил, сержант подумал, что слышит какую-то странную птицу: голос у Шауля был очень высоким, почти женским, и странно срывался, создавая впечатление птичьей трели.

— Было темно, — сказал Адмор, — свет костра… Из-за него не видно было ничего, тем более что я смотрел на пламя… Ицхак только что повесил чайник, мы хотели пить кофе… Видел, что их двое… Тот, что бросился на меня, был очень сильным, он заломил мне руки, и я ничего не… Брыкался ногами, но он навалился и… Я его увидел только когда уже лежал связанный. Высокий, по-моему, черноволосый, но не могу точно… В спортивной куртке, темной… Больше ничего не могу сказать, потому что Ицхак стал кричать, и я видел, как второй ударил его по голове…