Расследования Берковича 10 [сборник]

Поэт жил на небольшой — всего три комнаты — вилле, стоявшей на отшибе поселка Нерот, в пяти минутах езды от фешенебельного района Герцлии-питуах. Поэт приобрел этот домик со вторых рук несколько месяцев назад, когда по его сценарию на одной из студий Голливуда сняли романтическую драму «Холодные губы». Дом был хотя и старый, постройки шестидесятых годов, но очень уютный и с садом, где росли оливковые деревья. Поэт жил на вилле со своей новой пассией — манекенщицей Орной Фадида, и вчерашний вечер они, как обычно, провели в интимной обстановке (так сказала патрульному безутешная Орна). Около полуночи женщина заснула, а Карми отправился в кабинет, чтобы поработать — он был совой, и поэтические строки приходили ему на ум обычно поздней ночью.

— Я спала до девяти, — сказала патрульному Орна, — а когда проснулась, то увидела, что Ноаха нет рядом. Обычно он приходит в пять и спит до одиннадцати… Я удивилась и пошла посмотреть. «Неужели, — подумала, — Ноах еще работает?» Но он не работал… Он сидел за столом…

Тут женщина начала плакать и плакала до тех пор, пока не приехала оперативная бригада. Поэт действительно сидел за столом, опустив голову на грудь. Со стороны могло показаться, что он размышляет над какой-то рифмой. Однако череп Ноаха Карми был расколот пулей крупного калибра, на стол и на пол натекла лужа крови. И без осмотра было ясно, что стреляли через раскрытое окно. Попасть в поэта проблемы не составляло — у его левой руки стояла настольная лампа, освещавшая не только исписанные листы бумаги (Карми не пользовался компьютером, утверждая, что техника убивает вдохновение), но и самого сочинителя. Лампа продолжала гореть всю ночь. Сейчас, при ярком дневном освещении, свет ее лишь угадывался.

— Смерть наступила около полуночи, — сказал Берковичу эксперт, закончив осмотр, — но не раньше одиннадцати и не позднее двух часов ночи.

— В одиннадцать он еще был в постели с женщиной, — сообщил инспектор. — Скорее время убийства — от полуночи до двух. Кстати, войти в сад мог кто угодно — там даже ворот нет. Но для того, чтобы выстрелить в Карми, убийца должен был встать на бордюр, иначе он бы не дотянулся до окна.

Из кабинета дверь вела в салон, а там находился выход в сад. Под окном кабинета действительно располагался довольно высокий каменный бордюр, встав на который легко можно было заглянуть в окно и выстрелить в ясно видную при свете настольной лампы фигуру поэта. Внимательно осмотрев камень и садовые дорожки, Хан и Беркович не нашли ничего, что можно было бы считать следами преступника. Дождей не было несколько месяцев, почва была сухая, и если убийца носил мягкую обувь, искать следы не имело смысла. Он пришел, выстрелил и убрался вовсояси, никем не замеченный. Крепко спавшая после утомительной любовной игры Орна не расслышала бы и пушечного выстрела. К тому же, спальня располагалась в противоположной от сада части виллы.

— Не очень-то он ухаживал за садом, — заметил Хан. — Деревья не поливал, наверное, больше недели, а трава вообще пожухла.

— Поэт, — хмыкнул Беркович. — Может, сад ему нужен был только для антуража. Смотрел на деревья, когда сочинял. А поливать — такая морока…

Коллеги вернулись в дом, и Беркович задал несколько вопросов Орне, переставшей рыдать, но все еще не вполне адекватно реагировавшей на окружающее.

— Нет! — вскричала она в ответ на вопрос о том, были ли у Ноаха враги. Правда, ответила она не сразу, и Беркович молча дожидался продолжения, потому что чувствовал: продолжение будет.

— Ну… — сказала Орна после долгой паузы. — Если только Руби…

— Кто это? — спросил Беркович.

— Руби… Он в меня влюблен с детства, а потом у нас началось с Ноахом, и Руби говорил, что отомстит. Но это чепуха, он только кричать умеет, а на самом деле…

— Кто этот Руби? — еще раз спросил инспектор.

— Руби Газит, мы с ним росли вместе — жили в соседних квартирах. Он в «Хеврат хашмаль» работает. Золотые руки.

— Где мы его можем найти?

— Он и сейчас живет на прежнем месте! Да, понимаю… Улица Разумовски, двадцать, там мои родители, а в соседней квартире — Руби. Зачем вам? Он не мог этого сделать!

— Разберемся, — сказал Беркович.

Час спустя он мог вслед за Орной утверждать, что Руби Газит действительно не мог убить соперника, поскольку с девяти вечера находился в камере предварительного заключения полицейского участка в Рамат-Гане. Когда Беркович начал наводить справки, судья Дихтер как раз проводил судебное заседание и решал — оставить ли задержанного под стражей еще на сутки, как того требовала полиция?

— Что он натворил? — спросил Беркович у инспектора Рознера, который вел дело Газита.

— Подрался в дискотеке, — сообщил Рознер. — Знаешь, как это бывает: один не так посмотрел на девушку, другой не то сказал… В общем, подрались, и Газит пырнул парня ножом. Ранение не серьезное, в руку, но пока обвинительное заключение не подготовлено, я предпочел бы видеть Газита за решеткой.

— Когда произошла драка? — спросил Беркович.

— Часов в девять, веселье только начиналось.

— Газита сразу задержали?

— Конечно.

— И он с того времени находился в камере?