Расследования Берковича 12 [сборник]

— Железная логика, — восхитился сосед. — А что вы скажете о перепутанных отпечатках?

— Это тоже очевидно, — Беркович пожал плечами. — Катрин выхватывает пистолет у Фернандо из кобуры, он пробует забрать оружие, получает пулю в живот… А потом Катрин, увидев то, что натворила, стреляет себе в сердце.

— М-м… — протянул сосед. — Извините, но так рассуждать может только тот, кто не знал Катрин. А я знал эту семью с того дня, как Мильгромы поселились в нашем городе. Более рассудительного существа я не встречал в своей жизни. Она все продумывала наперед. Она строила с Фернандо планы на всю оставшуюся жизнь и рассказывала о них мне, когда я спрашивал о будущей свадьбе.

— Вот именно, — сказал Беркович, — она расписала для себя всю жизнь, и вдруг Фернандо заявляет…

— У Фернандо никого не было, кроме Катрин!

— Так я о том и говорю! Значит, у Катрин было скрытое психическое отклонение…

— Нет, — твердо заявил сосед. — В жизни не поверю. Кстати, скажите: если действительно стреляла Катрин, почему пистолет оказался на земле посредине между телами? Она что, специально положила его туда?

— Почему специально? Выстрелила и инстинктивно отбросила оружие.

— Да? Она умерла, по словам экспертов, мгновенно. И потому, по идее, должна была сжимать оружие в руке, ведь пальцы в момент смерти конвульсивно сжимаются…

— Достаточно и секунды, — покачал головой Беркович, — и вообще, все это детали. Рассудочность женщинам совершенно не свойственна. Уже одно это наводит на мысль…

Он оборвал себя, потому что заметил странный взгляд, брошенный на меня соседом.

— Послушайте, — сказал Беркович. — Насколько я понимаю, у вас на этот счет была собственная версия, отличавшаяся от всех. Я прав?

— Вы правы, — сказал сосед неохотно. — У меня всегда была собственная версия, но… Меня не спрашивали, а сам я не хотел…

— Ну-ну, — сказал Беркович с излишней заинтересованностью, — расскажите, мне, как полицейскому, это любопытно.

— Хорошо, — сказал сосед после долгой паузы. — В те дни никому и в голову не пришло, что в этой истории мог быть кто-то третий.

— Третий? — воскликнул Беркович. — А что? Были следы третьего? Я ведь не помню той истории, меня тогда еще и в стране не было.

— Нет, конечно, не было больше ничьих следов! Дождь не шел полгода, земля была совершенно сухая, никаких следов просто не могло остаться. Но представьте, что некто проследил за Катрин и Фернандо, подошел к ним, выхватил у парня пистолет…

— Чепуха! — бросил Беркович. — Чтобы солдат позволил незнакомцу подойти и…

— Почему незнакомцу? Как раз наоборот, очень знакомому человеку. Да, позволил, потому что он и Катрин его хорошо знали. Тот, третий, выхватил оружие и, пока Фернандо приходил в себя от изумления, выстрелил. А потом убил и Катрин, которая от ужаса не могла пошевелиться.

— Но следы на рукоятке…

— Он протер рукоятку, стерев свои отпечатки, а потом приложил пальцы мертвых уже Фернандо и Катрин — вот почему, кстати, отпечатки оказались перекрыты в разных местах по-разному… Бросил пистолет между телами и ушел.

— Но… почему? Где мотив? Ваша версия все объясняет, кроме мотива!

— Мотив? Любовь, что же еще! Некто третий, полюбивший Катрин, признавшийся ей в этом и получивший отказ. Некто третий, который не мог допустить, чтобы Катрин и Фернандо поженились. Некто третий, который считал: пусть лучше оба умрут, потому что, если он убьет одного Фернандо, Катрин будет знать, кто это сделал!

— Почему же об этом не подумали в полиции? — спросил Беркович. — Кто-то ведь должен был видеть, как этот третий приходил к Катрин, говорил с ней, кто-то должен был догадываться о том, что он любит и любит безответно…

— Никому и в голову прийти не могло, что этот человек способен на убийство, — покачал головой сосед. — Такой тихий, такой робкий… Да, он поглядывал в сторону Катрин, но в ее сторону поглядывали многие, это еще не основание для подозрений. Нет, о третьем даже не подумали… Ну, я пойду, время уже позднее.

Сосед заторопился домой, да и Берковичу было пора, Наташа уже делала ему знаки, стоя поодаль с коляской.

И ночью уже, отложив книжку, которую он читал, Беркович подумал: а что если… Сосед так уверенно говорил об этом гипотетическом третьем… И взгляд, который он бросил… Сосед был человеком скрытным и, если разобраться, даже робким в каком-то житейском смысле. И возраст — в те годы ему было лет двадцать с небольшим. Срок давности уже истек, и сосед мог позволить себе лишнюю откровенность. Так неужели?…

Беркович знал, что никогда не спросит об этом. Но знал также, что никогда больше не сможет сидеть с соседом вечерами на скамейке и обсуждать результаты футбольных матчей. Даже если он неправ.

Беркович не в силах был смотреть в глаза убийце.

Живой труп

Вечерние улицы были полны людей. Народ сидел в кафе, прогуливался по набережной, некоторые купались: вода была теплой, как парное молоко. Отовсюду слышалась музыка, громкие разговоры, переходящие в крик и выяснение отношений.