Расследования Берковича - 3

— Нет, вы послушайте! — вспыхнула Наташа. — Еще разобраться надо, кто из нас настоящий еврей. Мой прадед — дед матери — был раввином!

— А мои бабушка с дедушкой…

Начавшийся спор был прерван телефонным звонком. Звонил дежурный по управлению Ноам Бельчер и просил съездить в больницу к раненому Эхуду Бирману.

— Почему я? — спросил Беркович. — В управлении больше некому заняться этим делом?

— Представь себе, — вздохнул Бельчер. — Сегодня масса вызовов, ребята в разъездах, а показания у Бирмана нужно взять срочно, он недавно пришел в себя, и врачи не ручаются, что все будет в порядке.

— Но я даже не знаю, кто такой Бирман, и почему он оказался в больнице!

— За тобой выехал Залман, у него протокол…

— Понял, — сказал Беркович. — Если невеста меня бросит, это будет на совести управления полиции.

— Тебя опять вызывают? — погрустнела Наташа. — За несколько дней до свадьбы!

— Я буду рад, если меня не выдернут из-под хупы, — мрачно сказал Беркович.

Дело о покушении на Эхуда Бирмана, сорока одного года, владельца фотографии, оказалось удивительно неинтересным — Беркович ознакомился с ним за две минуты, сидя рядом с водителем патрульной машины, мчавшейся к больнице «Ихилов». В семнадцать часов Бирман вышел из своей квартиры на бульваре Ротшильд и пошел по узкой тропинке между домами, отгороженной от строений густыми кустами и невысокими масличными деревьями. В половине шестого фотограф был обнаружен посреди тропинки в бессознательном состоянии. Случайный прохожий, увидевший тело, вызвал скорую помощь, а медики позвонили в полицию, поскольку решили, что имело место покушение: на затылке Бирмана обнаружили огромный кровоподтек, возникший в результате удара тупым предметом.

Эксперт-криминалист Арон Лапицкий отметил в заключении, что удар мог быть нанесен камнем или куском доски. Утром растения поливали, почва на тропинке была влажной, и на ней отпечаталось довольно много детских следов — естественно, поскольку дети из соседних домов играли здесь с утра до вечера. Других следов было всего два типа — если не считать след ботинок самого Бирмана. Во-первых, след мужчины, обнаружившего тело, и во-вторых, достаточно четкие следы обуви сорок четвертого размера. Скорее всего, — полагал эксперт, — это и был след преступника.

Группа во главе с сержантом Гореликом работала сейчас, опрашивая родных Бирмана и соседей — нужно было выяснить, были ли у фотографа враги, и кому могли принадлежать подозрительные следы. Горелик считал (и Беркович вынужден был с его мнением согласиться), что имело место сведение счетов, поскольку преступник, судя по всему, даже не дотронулся до своей жертвы: в правом кармане куртки у Бирмана лежал конверт с двумя тысячами шекелей, и эксперт утверждал, что никто, кроме самого фотографа, к конверту не прикасался.

Эхуд Бирман лежал в отдельной палате, и голова его была забинтована так, что видны были только глаза, нос и рот. Глаза, впрочем, смотрели вполне осмысленно.

— Вы можете вспомнить, что с вами произошло? — спросил Беркович, присаживаясь на низкий табурет у изголовья.

— Да, — прошептал Бирман. — Я шел на работу… Вдруг все завертелось вокруг, я почувствовал сильный удар… И все. Открыл глаза, смотрю — я в больнице…

— Вы кого-нибудь видели? Кто-нибудь шел впереди вас? Или сзади? Вы могли слышать шаги?

— Нет… Впереди никого не было… Шагов не слышал…

— Скажите, Эхуд, — переменил Беркович тему разговора, — у вас есть враги?

— Нет… То есть, да. Я подумал… Яир Цабар, мы с ним уже дважды чуть ли не подрались… У него несносный характер… Он…

Бирман закашлялся, и сержант поспешил его успокоить.

— Не нужно волноваться, — сказал Беркович. — Все обойдется. Скажите только, какой размер обуви у Цабара?

— Не знаю… Большой, сорок четвертый или сорок пятый…

— Понятно, — сказал сержант. — Отдыхайте, я, возможно, еще вернусь.

Он вышел в коридор и достал из кармана сотовый телефон.

— Яир Цабар? — переспросил сержант Горелик, когда Беркович пересказал ему разговор. — Значит, мы шли по верному следу! Цабар — еще тот тип, мы его задержали, я сейчас в управлении, собираюсь его допросить. Его видели около половины пятого неподалеку от тропинки, по которой шел Бирман. О том, что Цабар и Бирман на ножах, всем известно. Сейчас проверяют следы… — Горелик помолчал. — Минутку, сержант, — сказал он, — мне докладывают…

— Вы у телефона, сержант? — вернулся к разговору Горелик минуту спустя. — Мне доложили: след ботинка Цабара совпадает со следом на тропинке. Это он ударил, нет никаких сомнений. Возвращайтесь, мы с этим типом быстро разберемся.

По дороге в управление Беркович позвонил домой и предупредил Наташу о том, что скоро вернется.

— Тривиальный случай, — сказал он. — Двое поспорили, один двинул другого по затылку… Получит три месяца тюрьмы, вряд ли больше. Нагревай ужин, Натали…

Из кабинета, где вел допрос сержант Горелик, слышались возбужденные голоса, Беркович вошел и остановился на пороге.