Расследования комиссара Бутлера

— Песах, — сказал Роман, — я понимаю, что эта история выбила тебя из колеи, и твои серые клеточки сегодня не в лучшей форме. Видишь ли, я привел сюда Гая не только для того, чтобы он задал тебе вопросы, которые мог бы и не задавать. Но скорее для того, чтобы информировать тебя о тех фактах, что сейчас известны нам. Подумай. Возможно, ты заметил в самолете что-то, на что сначала не обратил внимания. Мы сейчас в таком положении, что ситуацию может изменить каждая мелочь.

— Мотив, — пробормотал я, — кто бы это ни сделал, у него должен быть мотив.

— Конечно, — согласился Роман. — Насколько нам удалось установить, ни у кого, кто хотя бы в принципе имел возможность уколоть Айшу Ступник, — я имею в виду всех пассажиров, перечисленных Гаем, включая тебя, мотива для преступления не было ни малейшего. Никто не был знаком с этой женщиной, никто не состоял с ней в родственных или иных отношениях… Не исключены, конечно, сюрпризы, расследование продолжается и здесь, и во Франции, в Штаты тоже посланы запросы… Но это становится все менее вероятным.

— Те, — сказал Липкин, — кто сидел неподалеку от Айши Ступник, не имели мотива, а тот, кто имел мотив, не летел рейсом компании «Аркиа».

— Что? — удивился я. — Был человек, который не летел нашим рейсом?

Вопрос был по меньшей мере идиотским, но Липкин понял, что я хотел спросить, он-то привык иметь дело с идиотскими вопросами и не менее идиотскими ответами. Роман тоже привык к этому, но он впервые слышал идиотский вопрос от меня, и отреагировал достаточно бурно.

— Рина! — крикнул он. — Мы голодны! Все! А твой муж — особенно! В его мозговых клетках острый недостаток кальция.

Рина сдвинула кухонную дверь, за которой оказался накрытый уже стол на четыре персоны, на столе стояло блюдо с мясным соусом, пахло очень аппетитно, и я почувствовал, что меня сейчас стошнит.

— Прошу, — сказала Рина, доставая из холодильника початую бутылку «Хеврона». — Надеюсь, Роман, ты с коллегой не при исполнении?

— При исполнении, — бодро отрапортовал Бутлер, — но это не мешает пропустить рюмочку, поскольку твой муж, Рина, нынче далеко не в лучшей форме, и небольшая порция спиртного ему пойдет на пользу.

— Кстати, — сообщила Рина, пока мы рассаживались за столом, а я, сдерживая тошноту, мелкими глотками пил холодный яблочный сок, — в мозговых клетках нет никакого кальция, чтоб ты знал.

— В мозговых клетках твоего мужа нет сейчас даже извилин, не то что кальция, — отмахнулся Роман.

Липкин от вина отказался, он чувствовал себя не очень уютно, привычный для нас стиль разговора казался ему нарочитым. А я отказался от еды, сославшись на то, что мудрецы тренируют мозг воздержанием.

— В том числе сексуальным, — брякнул Роман, вызвав на лице Рины краску.

Разговор потерял очертания, я через минуту потерял нить, и все, что происходило во время обеда, больше всего напоминало мне театр абсурда, где полицейские пьют с убийцей, а жертва (почему вдруг Рина начала ассоциироваться в моем сознании с Айшей Ступник?) наливает и произносит тосты за здоровье присутствующих.

Ни у кого из тех, кто летел в самолете, не было мотива. У меня его тоже не было.

Ни у кого из тех, кто летел в самолете, не было возможности. Не было и у меня.

И, к тому же, у жертвы было алиби.

А может, и не было ничего? Может, действительно Айша жива и сейчас сидит за нашим столом, наливает всем полусухого вина и произносит тост?..

Я протянул руку, в которой неожиданно оказался острый металлический шип, на конце которого висела желтоватая капелька, и вознил его именно туда, куда и было нужно — под левую лопатку Айши… Рины? Как — под лопатку? Нужно было — в шею…

Голову обхватило стальным обручем, а в виски впились сотни острых шипов, и каждый из них был отравлен…

Я обнаружил, что сижу в салоне на диване, кондиционер включен на полную мощность, Рина склонилась надо мной и растерянно заглядывает мне в глаза, а Роман с Липкиным стоят поодаль и о чем-то тихо переговариваются.

— Черт, — сказал я. — Что было? Я отключился?

— Господи, — воскликнула Рина, — как ты меня напугал!

— Песах, — сказал Роман, — может, вызвать скорую?

— Глупости, — я сел поудобнее, мне показалось, что из затылка вдоль позвоночника стекла к ногам какая-то жидкость, я даже нагнулся, чтобы посмотреть, нет ли на полу лужицы, но там, естественно, было сухо.

— Глупости, — повторил я, — просто никак не могу отойти от позавчерашнего. Господи, ну кто заставлял меня пить этот проклятый коньяк…

— Слаб человек, — облегченно вздохнул Роман и взглядом показал Липкину, что пора уходить, все равно, мол, от Песаха сегодня толку не дождешься.

— Погодите, — приказал я. — Еще несколько минут. Я бы хотел иметь всю информацию, чтобы подумать.

— Я помою посуду, — сказала Рина и, выйдя на кухню, закрыла за собой дверь. Она-то знала, что спорить бессмысленно.

Липкин этого не знал и сказал что-то об отдыхе, и завтра, мол, на свежую голову… Роман прервал бормотание коллеги жестом и опустился в кресло.