Расследования Марка де Сегюра 2. Дело о сгоревших сердцах (СИ)

— А он похож на маркиза, — заметил Филбертус, с любопытством взглянув на визитёра, и отошёл к окну, показывая, что не собирается вмешиваться в разговор.

— Садитесь, Николя, — кивнул Марк, проходя за стол, и устроился в своём кресле. — Что привело вас ко мне?

Лепаж поспешно полез за пазуху и вытащил оттуда серый платок. Развернув, он положил его на стол, и в складках грязной ткани показался ещё один уголёк. Филбертус тут же подошёл и, взяв его, принялся рассматривать, а Марк вопросительно взглянул на стряпчего.

— Это сердце некоего ростовщика, его звали папаша Госсе. Он скончался прошедшей ночью, — начал Николя. — Старик был неприятный, очень жадный и безжалостный к своим должникам. Его сундуки набиты золотом, но он предпочитал жить в бедном квартале и вместо того, чтоб обращаться к королевскому нотариусу, ходил ко мне, и то вечно пытался надуть с оплатой и ныл, что я его граблю. Я сам заверил его завещание и оно хранилось у меня. Когда-то его звали де Госсе, но ещё при короле Франциске он был втянут то ли в какую-то интригу, то ли в заговор, лишён милостей, заклеймён и отправлен в рудники. Вернувшись, он занялся своим грязным ремеслом, чтоб выкупить своё имение и поселиться в нём. Однако со временем сам процесс накопления золота так затянул его, что о целях он позабыл. И всё же согласно завещанию он желал быть похороненным в фамильном склепе, который находится на кладбище возле города Госсе, когда-то принадлежавшего его семье. Потому после его смерти мне, как душеприказчику, надлежало позаботиться о том, чтоб его тело было доставлено туда и захоронено рядом с прахом его славных, как я надеюсь, предков. Город этот расположен довольно далеко, и я, учитывая, что денег после него осталось более чем достаточно, решил потратиться на приличное бальзамирование. Именно при этом и обнаружилась вот эта странность, — Николя бросил взгляд на серый платок. — Хоть старика часто упрекали в том, что у него чёрное сердце, я всё-таки полагаю, что это была некая метафора, а вот это свидетельствует о том, что он вовсе не почил мирно от сердечного приступа, а был убит. Я, как стряпчий, в таком случае обязан известить об этом магистрат. Там меня направили сперва к главе полиции, потом к какому-то приставу, а тот отослал меня к господину Брешо, который и посоветовал мне обратиться к вам, поскольку вы интересуетесь подобными случаями.

Марк вопросительно взглянул на Филбертуса. Тот молча кивнул и, приоткрыв шкатулку, положил туда пятое сердце.

— Где тело ростовщика? — спросил барон.

— Пока в его доме. Похороны отложены до рассмотрения дела.

— Распорядитесь перевезти его сюда, — проговорил Филбертус.

— Для полной коллекции, — вздохнул Марк, и снова взглянул на Лепажа. — Значит, вы знали старика? Скажите, угрожал ли ему кто-нибудь?

— Очень многие! — воскликнул Николя. — Он выглядел довольно жалко, такой маленький, скрюченный с покалеченной рукой, из-за которой его и отпустили с каторги. Обозлённые и доведённые до отчаяния должники часто угрожали ему и даже пытались напасть, но при нём всегда был кто-то из его подручных верзил… Хотя, — он задумался. — А знаете, ваша светлость, одна угроза сейчас приходит мне на память. Старик сам пожаловался мне на неё, хотел подать в суд на обидчика, но, когда я сказал ему стоимость подготовки иска, передумал. Некто де Мозет, бывший придворный, задолжал ему приличную сумму, и он, вроде бы, даже отправлял к нему своих громил, как он сказал, для вразумления. Так вот, после этого должник явился к нему и в ярости заявил, что лучше потратит остатки своих средств, чтоб нанять убийцу, чем заплатит ему такие грабительские проценты, которые старик повышает по собственному усмотрению. Он кричал что-то о том, что его чёрное сердце сгорит в огне.

— Де Мозет? Кто это? — Марк обернулся к Филбертусу.

— Вы не можете его помнить, Марк, — ответил тот. — Он появился здесь после смерти короля Армана, когда вы уже покинули Сен-Марко. Безземельный провинциальный барон, довольно смазливый, но крайне неприятный, как, впрочем, и большая часть дружков виконта Монтре. Он был активным участником этой клики разряженных и злобных шутов, прикормленных Ричардом. Ещё до вашего возвращения он на чём-то погорел, какие-то махинации с торговыми пошлинами, и Монтре поспешил избавиться от него, на правах королевского фаворита изгнав его из дворца. Тогда был скандал, громкая ругань и потрясание кулаками. Это привело Ричарда в такое раздражение, что он наорал на Монтре, а тот так обиделся, что подослал к де Мозету кого-то из своих бандитов и его избили на улице палкой. С этого момента его звезда закатилась окончательно. Впрочем, жалеть здесь не о чем. Он всегда был подл, жаден и мстителен, не зря ж на его гербе красуется пара козлов, вырывающих друг у друга из копыт жалкий кленовый листок.

— Постойте! Так это его герб? Тот розовый дом на Дороге роз принадлежал ему?

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Потому что теперь он принадлежит убиенному барону де Сансону, вернее, принадлежал, пока тот был жив. А не припомните ли, кто раскрыл ту афёру с пошлинами?