Расследования в отпуске

Раньше Альберт представлял себе Грецию плоской, как стадион, а после встречи с Дагмарой он словно увидел настоящую, рельефную Грецию, где за каждой горной грядой когда-то возвышался свой полис.

Дагмара любила позировать для его фотографий. Оливковое масло, сладкое греческое вино и общая расслабленность лечили больное сердце Альберта. Он больше не хотел добиваться карьерных вершин. Его целью стала она, Дагмара Петерсон. Девушка с голубым воротничком и соломенными волосами.

– Он постоянно за нами ходит, Альберт! – беря его за руку, говорила Дагмара, а потом смеялась.

– Может, тебе просто кажется? Мы все появляемся в одних и тех же местах. Монтегю тоже выглядывает из-за каждого поворота, и я уже не говорю о…

– Нет, он меня пугает. Пойдемте быстрее! Если мне показалось, тем лучше, значит, я больше не увижу сегодня его глаза.

– А давайте от всех сбежим?

– Куда? – удивилась Дагмара.

– На вершину Акрополя. Я до сих пор туда не поднимался. Оттуда мы увидим настоящие Афины. Древний полис.

– Решено! Тогда встречаемся у подножия горы в восемь.

29 апреля 1906 г.

– Он был убит. Это очевидно, как белое афинское солнце, сержант. Его сначала задушили, потом сбросили с вершины Акрополя, там, где он становится опасным, за храмом Эрехтейона.

– Может, вы теперь и расследованием займетесь? Насколько мне известно, вы просто…

– Я представитель французских атлетов, – ответил Ленуар. – Со вчерашнего дня. И Альберт Каранаг работал на меня. Что вам сказал медицинский эксперт? Мои подозрения подтвердились?

– Да, Каранага действительно задушили. Посмотрите отчет. Но это мог быть кто угодно! По склонам Акрополя разные бродяги шастают…

– Нет.

– Что нет?

– В отчете сказано, что в кармане у Каранага, кроме бумаг, было 120 драхм.

– И что?

– А неподалеку от его тела валялись обломки нового фотоаппарата. Разве ночной охотник за наживой не взял бы деньги и дорогую вещь себе? Здесь уместнее задать другой вопрос.

– Какой?

– Что Альберт хотел сфотографировать вечером на Акрополе? Или вернее, кого?

Ленуар обошел труп Альберта. Тело фотографа было прикрыто простыней, поэтому дыра в левой глазнице темным пятном притягивала к себе внимание. На лбу синели царапины, – может, Альберта поцарапала спутница? Он на нее напал, она защищалась и столкнула его с холма?

Вернувшись в казармы, Габриэль Ленуар сразу подошел к товарищам. Ночью они отмечали блистательную победу своей команды в фехтовании на шпагах. Первое место взял Анри де ля Дэфэ, Фийон взял серебряную медаль, а Брно – бронзовую. Шпажисты, несмотря на предвзятое судейство, снова доказали полное превосходство французской нации в международном фехтовании. Однако после вчерашних празднований вся компания сидела с головной болью.

– Вы уже знаете о смерти Альберта Каранага?

Фехтовальщики переглянулись.

– Кого? – спросил Фийон. – Альберт Каранаг скончался?

– Он упал вчера с Акрополя.

– Каранаг был в Афинах? – спросил де ля Дэфэ.

– Да, он работал фотографом на газету «Физическое воспитание». И на меня.

Фехтовальщики снова переглянулись.

– Вы его знали? – спросил Ленуар. – Разве он вас вчера не сфотографировал как победителей соревнований?

– Каранаг был в Афинах? – повторил свой вопрос де дя Дэфэ. – Это и есть тот самый таинственный фотограф, о котором тебе рассказывала Дагмара, Фийон?

– Так вы были с ним знакомы? – продолжил Ленуар.

– Да, можно сказать и так, – ответил Фийон. – Он нас сфотографировал. И раньше тоже, в Париже.

У всех фехтовальщиков были напряженные лица.

– Ничего удивительного, что вчера он не пришел за нашими портретами: они у него уже были.

– Фийон, вы слышали о фотографе от Дагмары, датской гимнастки?

– Да, мы вчера после выступления всей команды зашли к датчанкам, они нас поздравили, но их церберша Ида не пустила девушек на прогулку.

– И правильно сделала! – засмеялся де ля Дэфэ. – Мы закончили вечер в неприличном виде.

– С тех пор как де ля Дэфэ обманул судьбу и, несмотря на свое имя, одержал победу, он не боится выглядеть неприлично, да, Дэфэ? – поддернул товарища один из фехтовальщиков.

– А в какой момент Дагмара рассказала вам об Альберте? – спросил Ленуар.

– Она просто спросила нас, знаем ли мы фотографа, – ответил де ля Дэфэ.

– И что вы ей сказали?

– Я сказал правду: что не знаю никаких фотографов. Кто же мог предположить, что это Альберт Каранаг? – Де ля Дэфэ налил себе греческого вина и залпом выпил полстакана, после чего добавил: – Мадемуазель Петерсон, наверное, имела виды на бедного Каранага.

– Хорошо… А вы не заметили больше ничего странного, когда приходили вчера к датчанкам?

– Странно и обидно было то, что церберша Ида нас выпроводила, зато открыла потом дверь Большому Финну.

Вокруг гостиницы столпилось много людей. Когда Ленуар подбежал, первое, что он увидел, было лицо Большого Финна, руки которого перевязывали бечевкой. Финн не сопротивлялся. В нем словно что-то сломалось. Он смотрел в одну точку и молчал в ответ на все вопросы местной охраны и полиции. Ленуар проследил за его взглядом и обмер.