Расследователь. Предложение крымского премьера

Она замолчала, молчал и Обнорский. Андрей прикурил от окурка новую сигарету и потер левый висок. Зачем он пришел к этой женщине? Наверное, что-то его мучило. И, в общем, Обнорский даже понимал, что, просто сам себе до конца сформулировать не хотел, вроде как в прятки сам с собой играл. А все было просто - в его жизни уже не первый раз происходил полный, извините за выражение, "пердимонокль" с женщинами - и всякий раз после очень красивого начала. Сначала - с бывшей женой Машей. Потом - с бывшей женой Виолеттой. Потом с Леной Ратниковой. Потом с Катей Званцевой. Теперь вот - с Галиной. У Обнорского уже вырабатывался какой-то комплекс, ему уже начинало казаться, что это с ним что-то не так, что это в нем какая-то причина кроется, отчего все его любови заканчиваются настолько же по-уродски, насколько красиво начинались... Вот в этом Андрей пытался разобраться. Вот за этим он и пришел к Сомовой.

- Да, Галя, - сказал наконец Обнорский, докурив свою сигарету и встав во весь рост. - Сильно ты выступила, ничего не скажешь. Крыть нечем. Я о тебе действительно заботился не очень. Ты права - времени не хватало. Ну и, наверное, душевной чуткости - врать не буду. Но, правда, и не предавал я тебя. А вот ты меня... Хотя нет, и ты меня не предавала. Предавать ведь только свои могут, а я, судя по твоим словам, никаким "своим" для тебя не был... Ладно, с этим разобрались. Ну а за каким хреном ты нас в расследование-то втянула? Это-то как объяснить? Тут-то где логика?

Галина усмехнулась и швырнула свой окурок прямо в зеленоватую воду джакузи:

- Твоя ошибка, Андрей, что ты везде логику ищешь... Я сначала действительно ничего понять не могла... Чувствовала, что случилось что-то жуткое... Гийку жалко было. Он ведь мне тоже не чужой был, хотя ему-то на меня наплевать было, так же, как и тебе. У него свой сложный мир был - между Аленой и Мирославой. Я туда уже не помещалась. Предполагала я и то, что без этой сучки Затулы во всей этой истории не обошлось. Хотелось, чтобы и она свое получила, тварь эта...

Андрей вдруг поймал себя на вопросе - а не стоит ли он с разинутым ртом, потрогал рукой, нет, вроде закрыт, вроде все нормально.

- Да, - произнес после долгой паузы Обнорский. - Интересный у нас тут винегрет образовался" дорогие товарищи. Все ингредиенты, какие положено. Даже с перебором. Крыть, в общем-то, нечем. Ладно, Галя, пойду я. Спасибо за честный разговор. И... знаешь... Вот я что хотел тебе сказать на прощание. Та ночь - в Крыму, когда мы в море... Ну ты помнишь... У меня это все равно останется одним из самых дорогих мне воспоминаний, правда... Ведь, несмотря ни на что, в этой ночи что-то волшебное было. И я этого никогда забыть не смогу - да и не хочу я этого забывать. Это я тебе говорю от души... Ну бывай, мать. Не сердись на меня, ежели что не так сказал. Встретишь Эстера - привет ему передавай, мы ж с ним как-никак "молочные братики", как я понимаю. Почти родственники. Ты, кстати, все-таки поосторожнее с ним, он хоть и заботится о тебе, как ты говоришь, но в размен-то пустит не задумываясь, если что... Да, жизнь - она штука очень даже бугристая...

Андрей хмыкнул и пошел к выходу. Он узнал все, что хотел, - и даже больше. Настолько больше, что вдгги ему было очень тяжело.

- Андрей! - голос Галины буквально толкнул его в спину. В нем слышались боль, тоска и отчаяние.

Обнорский запнулся на мгновение, но оборачиваться не стал.

- Прощай, Галя, - сказал он, открывая входную дверь. И потом, уже на лестничной площадке, повторил совсем тихо: - Прощай, Галя. Бог тебе судья...

* * *

Обнорский вышел из подъезда. Хлопнула дверь на пружине. Светило солнце, и кружился мелкий, искрящийся снег. Он сделал несколько шагов по тротуару, обернулся и посмотрел на окна... Галина стояла у окна и зажимала рукой ворот халата.

- О'кей? - шепнул он.

- Йес, - ответила она.

Андрей быстро пошел прочь. На Крещатике он тормознул такси.

- Куда? - спросил водитель.

- Домой.

* * *

Андрей сидел уже в зале аэропорта, когда позвонил полковник Перемежко.

- А вы большой шутник, Андрей Викторович, - сказал Перемежко.

- Не скрою, люблю пошутить, - ответил Обнорский.

Что означают слова Перемежко, он еще не знал, поэтому ответил нейтрально.

- Однако в результате вашей шутки я попал в идиотское положение.

- Да что такое, Василий Василич? - озабоченно спросил Андрей.

Перемежко бросил кому-то:

- Я занят, зайдите позже. - И - Андрею: - Я ведь по вашему совету сгонял двух оперов в Таращу... не ближний свет, Андрей Викторыч.

- И что? - спросил Андрей.

- И даже - дурак старый - доложил начальству: есть серьезная оперативная информация, что Горделадзе похитили люди Отца, держали в Тараще, в помещении моторного завода. Горделадзе оставил записку на стене... Начальство мое очень обрадовалось.

- И что? - снова спросил Андрей.

- Информация не подтвердилась, Андрей Викторович, - ядовито произнес полковник.

- Вы хорошо смотрели? - спросил Обнорский, понимая, что говорит совершенно не то, что следовало бы.- Вы не ошиблись? Вы в том помещении смотрели?

- В том, в том... Хорошо смотрели. Надписи нет.