Расстановка

— Эх, а вообще-то, наш быт не так-то и отличается от жизни обычного горожанина. Вот у меня, скажем, мать-пенсионерка получает такую же пенсию, как и другие. Весьма куцую, надо сказать. Живем скромно, не роскошествуем… Вам, наверное, интересно будет это узнать — вы ведь интересуетесь общественными вопросами, уровнем жизни разных групп людей… Сострадаете обездоленным… Это, конечно, можно только привествовать… Вообще, если бы вы откровенно изложили свои взгляды… Что для вас важно, чего вы хотите — для людей, не для себя… То, возможно, наши взгляды в чем-то и совпали бы… Этого нельзя исключать…

Слыша это, Янек подумал: "для него мои взгляды, ценности, желания — это лишь рычаги, чтобы мною манипулировать. Говорить он может все что угодно, а выполнять будет приказы начальства. Так зачем давать ему зацепки и рычаги? Не такой я дурак."

Вслух же вежливо ответил:

— Честно говоря, я не думаю, что это даст какие-то результаты…

— Ну почему же? — улыбнулся Подлейшин

Ответа он не получил, хоть и затянул надолго паузу. Затем добавил:

— Интересны мне ваши политические взгляды… Ведь нельзя сказать, что у нас нет политической жизни. Кроме "Единой Рабсии" есть еще две разрешенные партии — Розовая и Трехцветная. Как вы относитесь к их программам, к их кандидатам?

"Они же руководятся из вашего офиса "— подумал Янек — "Две карликовые "партии" возглавляют сотрудники РСБ, причем рядовые. Голоса "избирателей" никогда не подсчитывают. В местном РСБ особый чиновник сочиняет каждый раз "итоги выборов", по приказу из Моксвы. "Итоги" всегда одинаковы — по три процента за каждую из "партий", остальные 94 за "Единую Рабсию". Цифры, сочиненные в РСБ, печатают в газетах. А любого, кто в них усомнится — репрессируют за "политический крайнизм". Поэтому большинство и не ходит на выборы. А уж надеяться, что депутаты способны что-то исправить, не приходится — тексты всех законов пишет негодяй Медвежутин и его банда. Государственная Дурка лишь утверждает эти преступные указы. Каждому известно. Зачем задавать глупейшие вопросы? Наверное, чтобы меня запутать…"

— О выборах я ничего не могу сказать — поморщился Янек — В них я не участвую.

— Почему?

— Да уж известно…

Стоило Янеку подумать о негодяе Медвежутине, как лейтенант, будто подслушав его мысли, вопросил:

— А как вы относитесь к нашему верховнику Медвежутину и его политике?

В планы юноши не входило потрясать сердца РСБшных лейтенантов мужеством и героизмом. Такое поведение осталось бы безвестным для масс народа. Единственным результатом было бы раздражение собеседника. С другой стороны, Медвежутин тащил страну к средневековью, шовинизму, засилью церкви, социальной несправедливости, диктатуре. Что же хорошего можно найти в его политике? Янек напряженно задумался, выискивая в огромной куче реакционного навоза хоть какое-то жемчужное зерно. Наконец, он вспомнил: в начале правления Медвежутин посадил в тюрьму трех олигархов, особо ненавистных народу. Диктатор сделал это, чтобы спасти всю систему угнетения от массовых протестов. Иногда стоит пожертвовать частью, чтобы спасти целое. Конечно, страдания арестованных олигархов не шли ни в какое сравнение с участью жителей домов, сожженных в столице по приказу тирана — эта провокация проложила убийце путь к власти. В обоих случаях, действовала одна логика — пожертвовать тройкой олигархов или сотней жителей, чтобы спасти целое, сохранить гнусную систему. Однако, вспомнив о популистской выходке диктатора, Янек промолвил медленно, подбирая слова:

— Ну… В начале правления, он производил впечатление мудрого деятеля… Например, открыл кампанию борьбы с хищниками-олигархами… Это можно одобрить…

Заметно оживившись, Подлейшин сразу ухватился за эти слова. Он сладко улыбнулся, оживленно закивал головой, и радостно воскликнул:

— Ну вот видите! Значит, можно надеяться, что Медвежутин и в дальнейшем будет вести справедливую политику! Действовать решительней ему просто мешают условия… Но постепенно он преодолеет эти трудности. На самом-то деле он искренне желает социальной справедливости, разве нет?

Тут Янек понял, что если он позволит собеседнику — из ложной ли вежливости, из опасения, или из чувства такта — навязать эту линию постепенных уступок, то шаг за шагом это приведет к его полной внутренней капитуляции. Что ж поделаешь… Как бы неприятно ни было, надо учиться говорить "нет".