Расстановка

— Ладно — хмыкнул Рэд. Ему показалось, будто он знаком с Харнакиным целую вечность — А координировать работу боевую с пропагандистской вам придется через шефа, через Антона. Вы хорошо знакомы с ним, сами его привлекли. Не мне вам давать об этом инструкции. Время и способ встреч с ним вы вероятно уже наметили?

— Да.

— Что ж. Сейчас сюда придет лидер боевой пятерки. Его тоже зовут Игорь… Ваш тезка… В вашу с ним беседу я лезть не буду, я ведь штатский. Обсудите все необходимое… Планы акций… Списки гадов на ликвидацию… А лаборатория в городе поставлена?

— Поставлена. У нее хорошая крыша. Я передам ему ключ…

— Обойдемся без конкретики. — торопливо и протестующе махнул рукой Рэд — Меньше расскажу в случае поимки. Повторю, я при вашей беседе присуствовать не буду…

Собеседники умолкли. Рэд привстал, и механическим жестом стер пыль с корешков книг на верхней полке.

— Лидер бойцов скоро придет… — промолвил он задумчиво — А у меня созрел еще один вопрос… Личный, если можно так выразиться…

— Задавайте — добродушно разрешил Харнакин

— Я смотрел ваше досье… У вас генеральская пенсия, особняк, дорогая автомашина, вы женаты… Многие ваши коллеги, с таким же уровнем жизни, всем довольны. Даже после разгона ГРО они живут неплохо. Другие обиделись, фрондируют, но при этом именуют себя патриотами Рабсии…

— А я патриот идеи. — отрубил Харнакин — Той, что я присягал в Савейском Союзе. Той, которой нас учили. Той, ради которой мы проливали кровь и во Вьентаме, и в Антифашистской войне. А идея эта, если она правильна — для всего мира правильна. Поскольку Рабсийское государство сейчас враг этой идеи — оно и мой враг. Надо уметь идти против течения. Надо быть верным. Несмотря ни на что. Быть верным идее, а не территории.

— Жаль, что таких как вы единицы… — вздохнул Рэд — Да что там… Говоря откровенно, ГРО дала себя разогнать, как стадо баранов, и никто не пикнул.

— Двадцать лет назад они перенесли патриотизм с Савейского Союза на буржуазную Рабсию — Харнакин досадливо повел плечами — Этот патриотизм прибил их к колеснице новых властей. Теперь Медвежутин из них может веревки вить. Но не из меня. Я ведь не патриот государства, повторюсь — я служу чистой идее. Социализму. Рабсийские власти мне не свои, а Медвежутин мне не родич. И потому я способен бороться с властями.

Харнакин вопросительно глянул в сторону прихожей: лидер боевиков Данилин должен был прийти через пару минут. Тикали стенные часы.

Прервав тягучую паузу, подпольщик доверительно спросил отставника:

— А вот интересно… Многие ли ваши коллеги по ГРО согласились бы нас поддержать? Ведь при ликвидации этой структуры сотни офицеров были уволены. Виновник их увольнения — Медвежутин, выходец из РСБ. Кажется, им прямая дорога в революцию….

— Не стоит на это надеяться — горько вздохнул Харнакин — Убежденные противники режима, вроде меня, в системе редкость. Куда больше офицеров ГРО ворчит и бездействует. Часть готова к фронде под державно-патриотическим соусом, а это капитализму не угрожает… И все же… Есть выходцы из ГРО, которые в мелочах лично мне помогли бы. В отместку за их увольнение, да и просто ради того, чтобы натянуть нос конкурентам из РСБ. У них мотивы не идейные. Тут все прозаичней. Но вы правы — такие настроения существуют…

Тут раздался долгожданный звонок в дверь. Через полминуты к Рэду и Харнакину присоединился Данилин — лидер боевой пятерки. В отличие от старика, он прошел в подъезд никем не замеченный. Будучи почтальоном, разносчиком газеты "Из уст в уста", парень ходил в униформе, с фирменной сумкой. Почтальоны и работники коммунальных служб, дворники и швейцары, пожарные и железнодорожники — это "психологические невидимки". Прохожие видят в них лишь функцию, не замечая лиц. Данилин широко пользовался этим преимуществом униформы: в сочетании с неброской внешностью, она позволяла ему безопасно перемещаться по городу. Это было важно для нелегала, живущего в Урбограде под чужими документами.

Подпольщики приветствовали гостя. Харнакин особенно пытливо оглядел вошедшего, и остался доволен первым впечатлением.

Худощавый белокурый парень с бледным ромбовидным лицом производил впечатление человека из толпы. Синяя форма почтальона была ему чуть велика, джинсы смотрелись неряшливо — дыры на коленях, наспех заштопанные вкривь и вкось. Низкий скошенный лоб, прижатые к голове уши, настороженный взгляд исподлобья — придавали сходство с волком. Стальные глаза Данилина отражали волю и целеустремленность.

— Оставлю вас вдвоем — произнес Рэд — это ваш участок работы, мне о нем лучше не знать.

После этих слов, Рэд привстал с неприбранной кровати, уступая место Данилину, и вышел из книгохранилища, закрыв за собою дверь. В коридоре он все же расслышал первый вопрос старика к будущему лидеру бойцов:

— Ты пришел к этому… сам?