Расстановка

— На ваших маршрутах — продолжил Харнакин — отмечены точки легендированных разворотов. Это места, где каждый из вас должен развернутся. Так, чтобы это выглядело оправданно. Сделать вид, что вернулся за потерянной вещью, резко повернуть к киоску с газетами, внезапно пойти к таксофону, оставшемуся за спиной… И при развороте поглядите, кто идет следом. Впрочем, следить могут и с забеганием вперед, и с параллельных улиц. Вы это имейте в виду.

Данилин понимающе кивнул. Он слушал, не перебивая.

— Также мы обсудим сигналы провала и успешной работы: какими они будут, где их оставлять каждому из вас, как часто их возобновлять.

Старик сделал краткую паузу, и заговорил о другом.

— Теперь по транспорту. Я в курсе, что ты хорошо водишь машину. Ты единственный в группе водитель?

— Нет. Еще один член группы имеет навыки вождения. Вполне сносные.

— Это хорошо. Нужно дублирование. Надо и преемника заранее указать. Кто будет командовать пятеркой, если с тобой что-то случится?

— Я уже прикинул, кто это будет. Думаю, остальные согласятся. Посоветуемся.

— Ну что ж, в добрый час…

Харнакин встал из-за стола, покинув дубовое кресло с кожаными подлокотниками. Он прошелся вдоль узкой комнаты, оглядывая книжные шкафы. Старик давал парню возможность уложить в голове все сказанное, сформировать общую картину.

Выдержанный, лаконичный, негромкий диалог двух профессионалов был совершенно непохож на карикатурные сцены из рабсийских пропагандистских фильмов. Там рисовали заросших и пьяных "междугородных ужасистов", истеричных непредсказуемых убийц. Тупоумие авторов было беспредельно: в их фильмах отрицательные герои даже в момент изготовления бомб нюхали наркотики, после чего благополучно гибли от самоподрыва. Однако эти бездарные кино-поделки показывали лишь степень презрения режиссеров к публике, а вовсе не реальность.

Пьянство, наркомания, неуравновешенность, патологическая кровожадность, вызывающая внешность, бандитская речь — демаскируют и мешают работать нормально. А потому носители этих качеств отсеивались повстанцами с порога, на первых же этапах вербовки.

Бойцы "групп действия" были своего рода спецназом революции. Требования к ним предъявлялись очень жесткие. Высочайшая идейность, жертвенность, и самообладание, трезвость и выдержка, физическая и политическая подготовленность, практическая сметка, сообразительность, чувство товарищества — вот перечень качеств, необходимых партизану.

Все это было свойственно и Данилину. Парень, казалось, пристально рассматривал бронзовую люстру на потолке — но в действительности ушел в себя, обдумывая ситуацию. Наконец, лидер пятерки произнес:

— Я недооценивал мощь Союза Повстанцев, хотя и надеялся на помощь. Нам предоставили деньги, оружие, лабораторию. Сняли квартиры и гаражи.

Старик присел рядом с Данилиным, желая перевести разговор в задушевное, товарищеское русло.

Рассматривая глубокий косой шрам на лице собеседника, парень подумал: "Дед, видать бывал в переделках, знает о войне не понаслышке. Рассуждает со знанием дела. Похоже, классный профессионал". Вслух же спросил:

— Неужели в каждом городе так?

— Условия везде свои — вздохнул старик — В чем-то у вас положение лучше. А в другом куда хуже. Обычно начинают с двадцати-тридцати бойцов, не меньше. Вас всего пятеро. Значит, самые первые акции могут кончится гибелью.

Данилин прикусил губу, лицо его стало напряженны, стальные глаза неотрывно смотрели на куратора.

— Поэтому — продолжил Харнакин — первые акции должны быть филигранно выверены, множество раз отрепетированы. Ширина улиц, планировка зданий, пути отхода с места действия — все будет циркулем размечено на карте. Действия каждого бойца, вплоть до жеста, походки, одежды, времени появление на месте действия — должны быть доведены до автоматизма. Координация и слаженность действий внутри пятерки должны быть абсолютны. План каждой операции — продуман до мелочей. Как и вариации на случай провала. Тогда пятерка уцелеет.

Данилин кивнул.

— На моей штабной карте вы будете фишками и кружкочками. Но я всегда буду помнить о вас как о живых бойцах, и беречь вас. — голос Харнакина потеплел — Сохранить бойцов пятерки живыми и здоровыми…. Чувство сострадания совпадает здесь с военной необходимостью. Надо сберечь искорку, из которой вспыхнет пламя. Ну, а теперь о конкретике. Что сам думаешь?

— По акциям возмездия? — Данилин понял старика с полуслова — вот наш вариант списка. Десять негодяев, на первый случай.

Порывшись в почтальонской сумке, лидер бойцов извлек из-под стопки газет свернутый вчетверо тетрадный лист, протянул Харнакину. Фамилии перечислялись друг за дружкой, синими чернилами, аккуратным и крупным почерком с легким наклоном вправо. Прищурившись, куратор группы оглядел список, пренебрежительно хмыкнул и бросил лист на стол.

— О, святая простота. — Харнакин укоризненно прищелкнул языком, отрицательно покачал головой — Категорически не пойдет. Небось, ваш теоретик составлял?

— А как вы догадались?