Расстановка

Этот хмурый пенсионер, по фамилии Торопов, работал вахтером в одном из районных филиалов биржевой фирмы Арсения Рытика. Рытик доверял старику, как себе. Для этого были основания. До выхода на пенсию Торопов проработал тридцать лет в одном цехе с Хабибуллиным, погибшим недавно от рук полицаев на предвыборном участке. Так сложилось, что и жили они с Хабибуллиным на одной лестничной площадке — ведь в прежние времена квартиры давали по ведомственному принципу. Они были коллегами, соседями и лучшими друзьями. Убийство Хабибуллина потрясло весь город. Но в городе знали об этом по слухам, по сообщениям зарубежных радиостанций. А Торопов увидел своими глазами мертвое тело друга — изрезанное осколками стекла, обескровленное, синевато-белое … Торопову было семьдесят лет. Терять ему в жизни было уже нечего. Месть и ненависть требовали выхода. Без малейших колебаний старик согласился на предложение Рытика и стал помогать подполью.

В десять утра к старику легкой походкой подошла Юлия Истомина. Обменявшись паролем, Торопов назвал ей адрес квартиры доктора Чершевского, дату и время собеседования: сегодня, в полчетвертого. Трижды позвонив в дверь доктора коротким звонком, Истомина должна была сказать: «Я пришла на обследование, но у меня только семнадцать таллеров. Хватит ли этой суммы?» Услышав это, врачу Алексею предстояло впустить девушку в квартиру, где пройдет собеседование. Получив инструкции, Истомина ушла.

В одиннадцать приковылял бизнесмен Сироткин — его рабочий день был ненормированным, и он отправился к реке сразу после беседы с Артемом.

В полдень к рыболову подошел художник Юрлов, с этюдником в руках, одетый по-обыкновению ярко. Он узнал адрес Чершевского и время беседы — она была ему назначена на завтра. Юрлов поправил седую шевелюру, уточнил время, понимающе кивнул. Живописцу понравился утренний речной пейзаж, он вдруг пожелал запечатлеть увиденное — и весьма неохотно ушел после замечания Торопова.

В час дня подошел хмурый Каршипаев, получил инструкции, быстро ушел.

Еще через час к молу прибежал белокурый и румяный студент Новиков — и с волнением узнал, что на явку ему предстоит отправиться сегодня.

Машина заговора ускоряла ход, ее тяжелые шестерни крутились все быстрее…

План «Генезис»

(Пропаганда: финансист)

В пыльном книгохранилище Чершевского стоял тучный, низкорослый Сироткин. Он опирался на тяжелую трость, глядя на подпольщика Рэда с надеждой и ожиданием. На лысине торговца блестели капли пота, его мучила жестокая одышка.

«Старик?» — спросил себя Рэд — «В досье указано, что ему пятьдесят четыре. На фотографии он выглядел куда бодрее. Ясно — сдал от горя за последний год… Весь поседел.»

— Здравствуйте, уважаемый Владислав. — доброжелательно улыбнулся Рэд — Садитесь пожалуйства, вот кресло. Тут вам будет уютнее… А я лучше на стул пересяду. Вижу, вам тяжело стоять…. Вот, так…

— Здра-а-а-вствуйте. — заикаясь, ответил Сироткин, повернув к Рэду круглое, бледное лицо, изборожденное ранними морщинами. — Сп-п-асибо.

Сироткин расположился в кресле, а Ред моментально отметил бледность собеседника и неряшливость костюма. Нервный тик в уголке рта дополнил картину.

«Производит впечатление тяжело больного» — подумалось Рэду — «хотя прежде был жизнелюбом. Так повлияла на него потеря единственного сына… Как печально… Расспросы о трагедии причинят ему боль. Обойдемся без них… Но начать-то разговор, как ни тяжело, придется с этой истории…»

Рэд смущенно кашлянул, и заговорил участливо и негромко:

— Итак, вы решили примкнуть к подпольной организации после гибели сына…

— Да, желаю отмстить правящей банде за его гибель. — большие скорбные глаза Сироткина выражали непримиримость. По тону его Рэд понял: проверки излишни, старик готов на все.

— А почему вы решили именно примкнуть к подполью, а не бороться законными средствами? — все же осведомился заговорщик — Можно ведь было подать запрос в прокуратуру, в Государственную Дурку или в газеты…

— Ну, общеиз-ве-ве-стно ведь, что легально ничего до-о-биться нельзя. — веко торговца дернулось. Нервный тик, очевидно, поразил не только рот, но всю левую часть его лица — Об этом говорят уже сотни при-им-еров. Власть имущие покрывают п-преступления друг друга и преступления полиции против граждан. В этом суть «единства», которое про-о-поведует Медвежутин. Это единство преступных бю-ю-рократов и полицейских против на-а-рода.

— Но есть ведь газеты, почему Вы не обратились туда? — наклонился к собеседнику Рэд

— Все газеты подчинены цензуре Медвежутина, мой протест они не на-а-апечатают. — монотонно, как нечто очевидное, проговорил торговец — В Государственной Ду-у-рке сидят такие же ба-ба-ндиты, как и те, что у-у-били моего мальчика. — последние слова тяжело дались Сироткину. Он принялся нервно грызть ногти — Прокуратура покрывает полицейских м-мерзавцев. Ведь вымогательство на улицах — целая с-система, с нее имеют процент мэр и на-а-чальник ГУВД. Не будут они эту систему разрушать, печатая наши п-протесты…