Расставание из ада

Доверься своей силе, Мигуэла.

Ярость закипает у меня внутри, разливается по груди, растекается по рукам, и тогда я чувствую это.

Что-то вырывается из моей спины, прохладный ветер кружится вокруг, и я поднимаюсь. Я чувствую, как мышцы спины оживают, чтобы крылья продолжали хлопать.

Сэм не замечает этого, поскольку смотрит в сторону балкона. Но теперь я могу следовать за ним. Когда я долетаю до него, мы с абуэлой произносим последнее слово молитвы вместе…

– Аминь.

…и мой меч вспыхивает синим и красным пламенем в руке. Я отвожу его назад, затем вонзаю горящий Фуэго в живот Сэма. Он легко пробивает чешую, проталкивается сквозь живот и выходит из спины, пламя освещает его тело изнутри.

Он удивленно смотрит вниз, и мы вместе медленно опускаемся обратно на пол. Его глаза широко распахнуты, он изумленно смотрит на меня.

Когда его копыта ударяются о доски, одним быстрым движением я вытаскиваю все еще пылающий Фуэго из тела Сэма и поднимаю его перед собой.

Сэм издает ужасающий звук, похожий на предсмертный крик животного. Он обхватывает руками живот, пылающая дыра растет, распространяясь на грудь, кожистые крылья обвиваются вокруг туловища. Он, спотыкаясь, направляется к окнам, пытаясь вылететь в них, и стекла разбиваются от удара массивного тела.

Он балансирует на подоконнике, смотрит на меня в последний раз… затем вспыхивает пламенем и падает навзничь, словно ныряет с лодки.

Я слышу торопливые шаги, и около дюжины демонов присоединяются ко мне у окна, чтобы понаблюдать, как Сэм падает. Он издает последний крик, прежде чем оказаться на земле.

– Отец? – С этими словами его поглощает огненная пропасть на дороге, пламя сливается с ним, стирая его очертания. Демоны, окружающие меня, со щелчком исчезают, затем дорога срастается воедино, как будто дыры никогда и не существовало.

Я отхожу от окна и выдыхаю, затем мои крылья втягиваются в спину и исчезают. Я кружусь, пока распухшая лодыжка не начинает болеть.

– Мика, что ты делаешь, amor?[44] – Абуэла встает рядом со мной.

– Черт! Я даже не рассмотрела их! – Я морщусь и пытаюсь заставить крылья расправиться, но ничего не получается. Я смотрю на абуэлу. – Они были красивыми?

Она смеется:

– M’ija, они были божественными.

23

И увидел я новое небо и новую землю…

Откровение 21:1 ап. Иоанна Богослова

Когда мы с абуэлой медленно (из-за моей распухшей лодыжки) спускаемся по лестнице на первый этаж, по зданию пробегает жужжание ожившего электричества и загорается свет. Я убираю меч в ножны на бедре.

– Фуэго, да? Похоже, теперь мы знаем, почему он так называется.

– Твоя мама дала ему имя. Я думала, она просто пошутила.

Я улыбаюсь и ковыляю через вестибюль. На мгновение я останавливаюсь рядом с прахом Роны.

– Она убила маму. – Мои слова эхом отдаются в пустой комнате. Бабушка останавливается, поворачивается и подходит, чтобы встать рядом со мной.

Абуэла обнимает меня, и я кладу голову на ее плечо, не отрывая взгляда от пепла. Я боюсь, что он может возродиться и все начнется сначала, но ничего не происходит.

– Почему я, абуэла? Во мне нет ничего особенного.

Она поворачивает меня так, чтобы я посмотрела ей в глаза.

– Если бы ты считала себя особенной, то ничем бы не отличалась от него! – Она указывает на комнату, где Сэм вершил «суд». – Притча Соломона, глава шестнадцатая, стих восемнадцатый. «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность».

Мне хочется закатить глаза, но потом я понимаю, что отныне мне, возможно, стоит уделять больше внимания цитатам из Библии от абуэлы.

– Ты происходишь из длинного рода воинов, Мигуэла. Твоя мама была лучшей, но даже она не смогла сразить зло.

Я смотрю на пепел и думаю о Зи, Барри и Рейдже.

– Но мне помогли.

Я целую ее в лоб, а затем тянусь к входной двери. Когда она открывается, прах Роны поднимается с пола, пролетает над нашими головами и вылетает наружу, уносимый ветром, а затем рассеивается в четырех направлениях. Я смотрю на улицу и вижу, что лава исчезла, дорога, как будто по-другому никогда и не было, хотя в воздухе все еще витает легкий запах серы.

Затем я задаю вопрос, который задавала бабушке много раз, когда была маленькой. Но в этот раз, думаю, она наконец ответит.

– Абуэла, кто мой отец? Он ушел из-за того, кем была мама? Из-за того, кем могла быть я?

Ее взгляд смягчается.

– Когда он нашел твою маму около школы и понял, кем она была… кем является наша семья, то не смог принять этого. Иногда такое случается, умы людей просто не могут постичь божественное. – Она обхватывает руками мое лицо. – Он любил тебя, они оба любили. Никогда не забывай об этом.

– Но он все равно ушел. Хотя я его ребенок.

Она убирает с моих глаз прядь волос. Даже адская битва не может помешать бабушке ухаживать за мной.

– Да, Мигуэла. Ты должна простить его. Не все из нас достаточно сильны, чтобы разыграть ту карту, которая нам выпала.

– Но ты такая.

– Нет, m’ija. Я говорила, у меня нет си…

Я перебиваю ее: