Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

На мне тогда было синенькое платье с большим белым воротником, которое мне очень шло… Вера Николаевна представила меня. А он: «И чем же вы, голубушка, занимаетесь?» Я сказала, что снимаюсь в кино, вот снялась в «Пирогове»… «Да-да, – говорит, – с такой внешностью, конечно, вам надо сниматься».

Кажется, я понравилась ему. После концерта Вертинский продолжил разговор с нами, стал расспрашивать, где я училась, что читаю, кто мои родители… Он прекрасно умел слушать.

И как-то так случилось, что с той поры всякий раз, когда Вертинский приезжал в Ленинград, я ходила на концерты как его добрая знакомая. Он всегда был очень вежлив, мил. И однажды пригласил меня в ресторан.

– Вы на сегодня остались одной из немногих, кто ужинал с самим Вертинским…

– Да-да… Ужас какой-то! Сколько же мне лет?.. Тогда, помню, впервые попробовала жюльен. Ну, откуда я знала, что это такое. Пришла домой и говорю: «Мама, я ела жюльен. Представляешь, я ела жюльен».

Я продолжала сниматься в кино. Но роли мои были небольшие и не очень запоминались. И вот неожиданно в очередной приезд в Ленинград Александр Николаевич сказал мне: «Голубчик мой, сейчас на студии Горького, где я снимался, готовится фильм «Княжна Мери». Вот ваша работа, ваша роль – Вера. Принесите фотографию, я передам ее на картину». И сдержал слово, передал фотографию режиссеру Анненскому. Так, с легкой руки Вертинского началась моя настоящая кинематографическая карьера.

Поначалу меня решили попробовать на роль Мери. Загримировали, сделали из шатенки жгучую брюнетку. Но, как и следовало ожидать, вариант не прошел. Хоть я и смотрелась намного младше своих лет, но для роли Мери, если следовать Лермонтову, нужна была все-таки совсем девочка…

Я отправилась в Ленинград, где вскоре получила телеграмму, в которой говорилось, что, если я соглашусь перекрасить волосы и стать яркой блондинкой, меня будут пробовать на роль Веры. Я согласилась… Но в ярких блондинок перекрасились и другие претендентки, и худсовет, увы, выбрал не меня… Я опять уехала в Ленинград, ужасно обидевшись на весь кинематограф.

И снова – телеграмма: «Оставайтесь блондинкой. Созван второй худсовет. Теперь прошла Ваша кандидатура»…

После «Княжны Мери» я снималась у Марка Донского в фильме «Мать», у Рыбакова в первом советском детективе «Дело № 306», и, наконец, наступил мой звездный час: режиссер Леонид Луков пригласил меня на одну из главных ролей в фильме «Разные судьбы».

Фильм имел оглушительный успех. Он прожил на экране большую, долгую и очень счастливую жизнь… Это был мой взлет, моя удача, мой творческий рай и вместе с тем… моя Голгофа.

По утверждениям критиков, я удивительным образом (даже более чем талантливо) воплотилась в отрицательный персонаж: прекрасную, обольстительную, но злую и коварную свою тезку Таню. Я сделала, наверное, больше, чем требовала роль… Я заигралась в желании придать неподдельное очарование этой вамп-дамочке.

– Но такие дамочки очень часто нравятся мужчинам…

– Да! И ломают их судьбы. Правда, в моем случае экранная Таня навредила будущему реальной актрисы Татьяны Пилецкой… После этого фильма мне приклеили ярлык: «Она злая». И многие роли, которые я готова была сыграть, прошли мимо. Я ничего не могла поделать. Какие бы прекрасные пробы ни были, на фильм меня не утверждали! Предложения стали поступать все реже и реже…

Какой парадокс: с одной стороны – успех, популярность, фотографии в каждом киоске, поездки в капстраны, а с другой – сниматься я стала редко, словно исчерпав ролью Тани свои актерские возможности.

Я ушла из кинематографа, проработав там 15 лет и снявшись в 35 фильмах. Ушла, чтобы стать актрисой театра. Уже 30 лет я работаю в театре имени Ленинского Комсомола (теперь это «Балтийский дом»), и на его сцене стала народной артисткой России.

Красный кабачок

– Итак, балет, кинематограф, сцена драматического театра… Но вот передо мной Ваша книга «Серебряные нити», где Вы проявили себя и как человек, которому не чуждо литературное творчество. Книга автобиографична, но включает в себя небольшие художественные новеллы, стихи. И исторические изыскания, касающиеся Вашей родословной. Чем же так влекут Вас тени далеких предков?

– Многие годы для меня их судьбы являлись тайной за семью печатями. Но где-то в конце 80-х – начале 90-х годов, когда ни отца, ни мамы давно уже не было в живых, у меня появилось жгучее желание снять покров с этой тайны. Все началось со старинных портретов, хранившихся в семье.