Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

– А когда Ленинградская область в середине 90-х была на грани замерзания, а заплатить за топливо областному правительству было нечем, тогдашний губернатор Ленобласти Вадим Анатольевич Густов вышел на Воркуту, и Вы, будучи коммерческим директором объединения «Воркутауголь», сказали, что систему поставок угля для ленинградцев можно найти. И не дали своим будущим избирателям замерзнуть. Насколько мне известно, именно после этого Густов и пригласил Вас в Питер вице-губернатором по топливно-экономическому комплексу…

– И откуда у Вас эти сведения?

– Перед нашей встречей разговаривал с Вашими сослуживцами и сотрудниками администраций соседних северных областей…

Отцовская наука

– Если вспомнить горьковскую автобиографическую трилогию, то мы с Вами уже разобрали, как Вы были в людях, какие прошли университеты, а вот первая часть – детство – осталась неохваченной. А ведь все мы родом из детства…

– Мое детство прошло в белорусской деревне Хорошевка Гомельской области. Родился в семье сельских учителей в ноябре победного сорок пятого года. Отец, Павел Макарович, всю войну партизанил в лесах Белоруссии, хотя был инвалидом (еще до войны потерял ногу). Мама, учительница начальных классов и директор школы, умерла, когда мне еще и двух лет не было. Отец, преподававший математику, стал вместо нее директором школы. Школа была от нашего дома в семи километрах, так что каждый день надо было на своих двоих шагать по четырнадцать километров.

В нашей семье было пятеро детей – и родные, и сводные мои братья и сестры: отец снова женился. Я многим обязан отцовской науке. Он научил меня очень важным вещам: думать – всегда, молчать – когда необходимо, читать книги и работать.

– А когда свой первый рубль заработали?

– Рубль – сильно сказано. Пока учился в школе, работал, как и все колхозные ребятишки. В деревне ведь как? Встал на ноги, начал ходить – ты уже работник. Четыре месяца в году мы, школьники, работали в поле, на покосе, зарабатывали трудо дни. Денег не платили, ставили «палочки», потом эти трудо дни отоваривали. Ближе к окончанию школы начали платить: не рубли – копейки.

– Отец Вас наказывал? И если да, то за что?

– За вранье. Терпеть это не мог. До сих пор не могу забыть, как он меня отлупил. Летом дело было. Я всю ночь прошлялся с мальчишками. Утром, увидев отца, спрятался, а вечером, как ни в чем не бывало, явился домой и сказал, что на скамейке с ребятами сидел. И вот тогда отец взял ремень и задал мне жару. Было не столько больно, сколько обидно: «За что?» – «Не за то, что ты ночь прогулял и заставил нас волноваться, а за то, что соврал».

– Сурово…

– Но зато преподал мне урок на всю жизнь. И я теперь всегда вижу, когда ребята мне врут…

– Ваши домашние?

– Нет, домашние врать не приучены, а мои подчиненные. Некоторые из них (порой на первых порах) приходили к губернатору и начинали оправдываться: «Я пытался решить этот вопрос, но пока ничего не получается». А я, губернатор, располагаю достаточной информацией и знаю, что он и не пытался, да и вижу, когда мне заливают. Как и отец, терпеть не могу вранья, лжи, нечестности.

– Расскажите, пожалуйста, о своей семье. Правда ли, что у Вас есть внук, которого зовут, как и дедушку, Валерий Сердюков?

– У меня два внука. И оба Валерии Сердюковы. И внучка Юлька. Сыновья Денис и Вадим работают в бизнесе, у них уже свои семьи. Жена Ольга Ивановна была инженером-химиком. Сейчас на пенсии.

Где Рублевка в Ленинградской области?

– Мне кажется, Ленинградской области сейчас не хватает только Рублевки. Или у нас уже есть элитный район, где в богатых особняках за высокими заборами живут очень богатые или известные люди, как на Рублевско-Успенском шоссе под Москвой?