Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

– История есть равнодействующая миллионов воль. Так (или примерно так) понимал предмет Лев Николаевич Толстой, и это понимание кажется мне сегодня наиболее адекватным реальности. XX век оказался, действительно, веком взбунтовавшихся рабов, только взбунтовались они не против рабовладельца, а против надвинувшейся вплотную свободы – против ледяной свободы распоряжаться собой, своим трудом, своими способностями (или неспособностями) по собственному своему усмотрению. То, что происходило в Германии, в России, в Италии, Испании и Японии, все это было последними арьергардными боями задержавшегося феодализма с надвигающимися реалиями постиндустриального мира. Развитие капитализма освободило миллионы рабов (ибо труд раба и крепостного холопа неэффективен), и эти миллионы очень скоро обнаружили, что свобода – это ужасно! Распоряжаться собой, самостоятельно принимать решения, находить выходы из тупиков жизни, в одиночку продираться сквозь джунгли повседневщины – что может быть страшнее для вчерашнего раба? Назад! Назад в прошлое – прижаться к барскому сапогу: барин, да, прикажет выдрать на конюшне и отберет почти все заработанное, но он же не оставит помирать с голоду ежели что, обеспечит маленький, но верный кусок на черный день… Барский сапог не замедлил объявиться, холоп радостно обменял беспощадную свою свободу на вонючий закуток зависимого существования, феодальные отношения восстановились посреди индустриализации, научно-технического прогресса и поголовной грамотности. Это не была «вилка истории», это была попытка старого, но все еще сильного утвердиться в «новом смелом мире». Попытка не удалась. Но последняя ли это была попытка? «Как посмотришь с холодным вниманьем вокруг», так тут же и обнаружишь, что равнодействующая миллионов наших воль все еще дрожит от напряжения и все норовит повернуться в направлении обратного хода времени.

– Как только не называли XX век – и веком восстания масс, и веком-катастрофой, и веком-предостережением, и веком электричества и атомной энергии, и веком квантовой механики, и веком космических полетов, и веком джаза, и веком футбола, и веком сексуальной революции… Какие из этих характеристик наиболее содержательные? Как бы Вы сформулировали сущность века, с которым мы расстаемся?

– Я бы сказал, что это был Век Великого Расставания с Мифами. Миф о безусловной благотворности просвещения – расшатан. Миф о благом всемогуществе науки – рухнул (точно так же, как и миф о всемогуществе религии). Миф о Светлом Будущем – разрушен (до основания – теми же самыми людьми, которые более всего его пропагандировали). Мы входим в новый век (и в новое тысячелетие!) вовсе без мифов, мы идеологически наги, и на знаменах наших не написано ничего такого, о чем стоило бы серьезно говорить. Может быть, это и неплохо? Может быть, полезно нам будет пожить некоторое время вот так, не имея ничего в идеологической перспективе – кроме «звездного неба над нами и нравственного закона внутри нас»?

– Если персонифицировать исторические времена, то для Вас XX век – это век Эйнштейна, Бора, Ганди, Ленина, Сталина, Гитлера, Кафки, Платонова, Шостаковича, Фрейда, Пеле, Улановой, Форда, Норберта Винера, кого-то еще?..

– Нет. Век не может быть персонифицирован. Он слишком большой, слишком разнообразный, и слишком много слишком разных людей творили его.

– Каковы, на Ваш взгляд, самые крупные достижения XX века? А если взять наиболее выдающиеся культурно-цивилизационные свершения человечества за всю его историю – от египетских пирамид и древнегреческих олимпиад до русской литературы золотого и серебряного веков и современного американского сельского хозяйства?.. Что из вершинных проявлений человеческого духа наиболее соприродно Вашей душе?