Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

В узком проливе можно сделать чертовски мало. Я рывком перевел рычаги на обратный ход, двигатели разом дернулись, заставив «Флэш» замереть в воде, и поставил верхние рычаги на «нейтральный». Единственное, что оказалось в тот момент под рукой, — дубинка с насадкой, чтобы глушить рыбу, лежавшая у штурвала. Но я совсем позабыл о проклятой ноге. Стоило мне соскочить на нижнюю палубу, как она подломилась, и я рухнул. Передвигаясь ползком, добрался до кормовой двери в салон, где гремела музыка. Там горел свет. Мистер Гудман изображал мелодию «Пой, пой, пой» на ударных. Неожиданная сцена: Артур в позе человека, получившего несколько жестоких ударов в живот, не сводил глаз с мисс Чуки Мак-Колл, стоявшей в коридоре прямо напротив второго дверного проема, а из-за ее белого шелкового плеча ухмылялся Бун. Одной рукой он обхватил ее сзади. Чук выглядела испуганной и рассерженной. Она пыталась вывернуться. Рука Буна взлетела вверх, яркий свет из камбуза сзади блеснул на металле. Он яростно, с силой обрушился на ее темноволосую голову, я заметил, как побледнело ее лицо, и она рухнула вперед, тяжело упала лицом на пол, не сделав ни единой попытки воспротивиться своему падению, приземлившись наполовину в коридоре, наполовину в салоне. Он для пробы пнул ее босой ногой в ягодицы: тело под цирковым нарядом колыхнулось совершенно расслабленно — примитивная и верная проверка на полностью бессознательное состояние.

Со стоном, перекрывшим соло на барабане, Артур ринулся прямо на ствол пистолета, которым Бун оглушил Чук. Тогда. Бун просто-напросто нагнулся, приставил ствол к ее затылку и ухмыльнулся ему в лицо. Артур замер с неловко занесенной для удара рукой и отступил. Уаксвелл переложил револьвер в левую руку, правую засунул за ремень и заученным движением выхватил узкое гибкое лезвие. Сделав шаг вперед, поднял ее голову за волосы, приставив снизу нож к горлу, и позволил ей снова упасть, стукнувшись лбом о ковер. Артур отступил еще дальше. Уаксвелл направил пистолет мне в живот и сделал безошибочно ясный повелительный жест. Я бросил дубинку на желтую кушетку.

— Выруби музыку! — рявкнул Уаксвелл.

Я выключил. Теперь тишину нарушало лишь мерное гудение двигателей.

— Макги, если не хочешь, чтобы из твоих трюмов три месяца воду откачивали, то пусть никто не своевольничает. Сейчас мы вот что сделаем. Ты, Макги, поднимешься наверх, в рубку. Смотри, чтобы мы на пень не напоролись, и давай задним ходом к моей лодке, да полегче. И ежели захочешь оттуда, сверху, сообщение послать, так я услышу, как электрогенератор заработает, и перережу ей глотку. Артур, мальчик, пойди-ка возьми крюк и отцепи от моей лодки нижний канат, да быстро, как только подойдем. Теперь пошевеливайтесь.

Мне нисколько не полегчало от того, что я понял, как он это проделал. Спрятался в какой-нибудь бухточке под свисающими ветвями ризофора, пропустил нас с огнями и музыкой по узкому проливу вперед, а потом выскочил и догнал нас, круто завернув с правой стороны к корме. Стукнулся о борт, издав тот низкий звук, что донесся до меня снизу, выключил двигатель, подпрыгнул, ухватился за перила и вошел через боковой вход, чтобы с пистолетом в руке схватить в камбузе ничего не подозревающую Чук.

Мы разворачивались, двигаясь к острову, и во избежание неприятностей я сбавил скорость, включив один двигатель на передний ход, а второй на задний, чтобы судно постепенно развернулось вокруг собственной оси. Я не нуждался в особом напоминании о том, чтобы не напороться на пеньки. Приливное течение подтачивало старые острова. Ризофор и водяные дубы глубоко врастали корнями в почву, а потом засыхали, и ствол уносило водой. Но твердые подводные части, обломанные куски ствола, как правило, оставались там, как якорь, эти мертвые толстые корни. Если наткнуться на такой пенек, он согнется и может просто скользнуть по днищу. Но если напороться на него под определенным углом, то может пробить дыру сантиметра в три даже в красном дереве.

Я отвел «Флэш» назад, поводил прожектором по воде и осветил белую лодку.

— Зацепи ее с кормы, слева, — крикнул я Артуру. Когда мы подошли поближе, я услышал, как она стукнулась о корпус. Оглянулся и увидел, как Артур зацепил канат, вытащил его и обмотал вокруг крепежной утки.

— А теперь плыви вперед так же, как и раньше, — пролаял снизу Уаксвелл. — Только самым малым. Как увидишь судно — пой погромче. И заруби себе на носу, старина, помни, сволочь, я вас тут всех троих замочить могу и сам смоюсь, так что будь паинькой. Артур, оторви там свою задницу да принеси ведро холодной воды для барышни.

Артур спустился вниз. Я вел яхту по проливу, едва касаясь штурвала. Полсотни потрясающих идей одна за другой приходили мне в голову, и, наверное, половина из них сработала бы, но любая оставила бы Чук побелевшей, сморщенной и безмолвной. По своей великой гениальности я поставил этого ублюдка в положение, когда терять уже нечего.