Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

— То ты ни черта не сможешь поделать, и я ни черта не смогу, ни она сама. Это случится, произойдет и кончится, и перед нами по-прежнему будут стоять все те же проблемы.

— Я этого не вынесу.

Я не ответил. Я почувствовал изменение в движении яхты и понял, что он в рубке. Добавил оборотов двигателей. В новом режиме они не были синхронизированы. Через несколько секунд он это сгладил и сбавил обороты. Я различил знакомый щелчок, когда он установил автопилот.

Он привел Чук обратно в салон.

— В этой ванночке и узлов-то не прибавишь. Но яхта заправлена и все в лучшем виде. Макги, я выставил курс на Маркесас-Кейз.

— Поздравляю.

— Должно так выйти, что мы пройдем между Ки-Уэст и Маркесас, а потом сделаем все так, словно хотим вдоль полуострова выйти к Майами. Но на самом-то деле мы собираемся выйти в открытый океан, за все эти мысы, и коли завтра будет ночка потемнее, погасим все сигнальные огни и рванем на Кубу так быстро, как только позволит эта посудина. Когда нас задержит кубинский патруль, то единственными людьми на борту будут бедный простой проводник из лесной глуши и его милая, тихая девушка, бегущие от капиталистов. Будете хорошо себя вести, детки, — высажу вас в этой надувной лодке на середине пути до Кубы. Но еще одна маленькая неприятность — и пойдете плавать с якорем. Ясно?

— Так точно, капитан Уаксвелл.

— А теперь, Макги, если бы я был полоумным, как ты утверждал, то отправился б сейчас с этой сладенькой девонькой в твою большую кровать успокоить нервишки. Но она плохо себя чувствует, да и выйти это может боком, если кто на нас с проверкой напорется. Так что когда все проверки позади останутся, тогда и будет времечко снова тебя проводом прикрутить, сбрить эту бороду, смыть болотную воду в этом шикарном душе и отправиться в кроватку с этой красоточкой.

Я смог лишь повернуть голову и посмотреть на них. Бун развернул ее, одним взмахом ножа перерезал нейлоновый канатик, стягивавший запястья, и вставил ложную пряжку на место. Повернул ее кругом, и она встала, безучастно глядя вниз на свои руки и потирая их. Он вытащил из-за пояса пистолет, который лежал там, вдавленный в мякоть мясистого живота.

— А теперь, киска, ты будешь ласковой. Видишь вот это? Ты сейчас пойдешь и разогреешь для старины Бу какую-нибудь еду. А он этих мальчиков на некоторое время развяжет. Если же один из них начнет штуки выкидывать — станет большим букой, и ежели кто слишком близко подойдет, старый Бу его коленную чашечку вдребезги разнесет.

Она не подавала и малейших признаков того, что что-нибудь поняла или хотя бы услышала. Его рука мелькнула в воздухе и с треском ударила ее по щеке так сильно, что девушку развернуло на девяносто градусов и ей пришлось сделать шаг назад, чтобы удержать равновесие. Он подставил сзади руку и сказал:

— Я те ясно сказал, девка?

— Пожалуйста, пожалуйста, — тихо и изнуренно проговорила она.

— Видать, киска, у тебя в спине-то сил побольше, чем в ногах будет. — Он принялся ласкать ее грубо и небрежно — грудь, живот, бока, бедро, а она стояла ровно, терпя это, как кобыла на аукционе. Потом он подтолкнул ее к камбузу. Сделав два неверных шага, она обрела равновесие и медленно, не оборачиваясь, пошла вперед. То ли она действительно двигалась в полубессознательном состоянии от сотрясения мозга, то ли по-своему притворялась. В первом случае это могло смягчить для нее все происходящее. Если же она просто была умна, мне следовало быть проворнее, чтобы воспользоваться той большей степенью свободы, что она мне предоставляла.

Когда Бун с кусачками в руках склонился над Артуром, я решил попробовать провернуть одну из своих идей.

— Лучше меня первого, Бу.

— Почему?

— Я включил резервные аккумуляторы, а там нет регулятора. Уже давно пора переключить обратно. Я время примерно оцениваю. А то они сгорят. Так что если ты сперва развяжешь меня, сможешь сходить туда со мной, и я их выключу.

— А че ты переживаешь за аккумуляторы, которые не твои больше, а?

— От них питание к сигнальным огням поступает, и если они вдруг погаснут, ты, Бу, можешь начать нервничать, да еще с пистолетом в руках.

— Дело говоришь, сволочь!