Расстрел на площади

В небе загромыхало, и Игорь, подняв глаза, с удивлением обнаружил, что над головой успели собраться сизые грозовые тучи, и первые тяжелые капли уже застучали по асфальту.

Подняв над головой чемодан, как щит, Игорь огромными лягушачьими прыжками пересек пустынную площадь и ввалился в темный вестибюль обшарпанной гостиницы.

Внутренность ее вполне соответствовала определению буфетчицы: клоповник и есть клоповник.

— Мест нет, — хмуро сказала администратор, оторвавшись от залистанной книжонки, — у нас тут слет колхозников, все места зарезервированы.

У нее было худое, изможденное лицо и темные припухлости под глазами.

— Плохо вы встречаете гостей, — покачал головой Игорь. — А если мне остановиться негде? На улице ливень, у вас нет мест… Вот заболею и умру, и моя смерть будет на вашей совести.

— Сказано же, — повторила администратор с обреченной нотой в голосе, — нету мест!

— Я издалека, — попытался надавить на жалость Игорь.

— Все издалека.

Игорь вздохнул.

Конечно, он мог обратиться, куда следует, и места в гостинице появились бы, и не просто места, а самый лучший номер, и все было бы замечательно.

Но это нарушило бы условия игры.

Он был обязан появиться в Новочеркасске инкогнито, и ни одна живая душа не должна была догадаться, кто он, что он и какова цель его приезда.

Конечно, считалось идеальным вариантом, если бы Игорь прибыл на электровозостроительный, скажем, по обмену опытом, но для этого требовалось, как минимум, владеть какой-то рабочей специальностью, чтобы тут же не попасть впросак.

В принципе подобные ситуации были предусмотрены, и в органах, Игорь знал, служили ребята, пришедшие с фабрик и заводов и способные при необходимости внедриться в любую рабочую среду, но их квалификация, как видно, не подходила для выполнения особо ответственных и деликатных поручений, мастером которых числился Игорь.

«Н-да, это тебе не хоп хреном по деревне, — сказал однажды полковник Бугаев, — и на елку взлезть, и жопу не уколоть. Тут особенная военная хитрость требуется!»

Тогда и была придумана легенда, согласно которой Игорь на время выполнения заданий в незнакомой для себя среде становился начинающим литератором, ознакамливавшимся с кипучей жизнью страны. Точнее сказать, поначалу он представлялся корреспондентом газеты, однако статус столичного корреспондента немедленно настораживал руководителей предприятий, куда приезжал Игорь, да и простые люди старались держаться особняком, не торопясь открыть свои маленькие секреты: мало ли что в газете потом прописать могут!

Прессу боялись, прессы опасались и сторонились.

Что же до «начинающего литератора», то его никто не принимал всерьез.

— Какую вы книжку уже написали?

— Пока еще никакую.

— А вас где-нибудь печатали?

— Пока еще нигде.

Игорь напускал на себя вид наивного дилетанта, и на это покупались все.

«Будь проще, — напутствовал подопечного полковник Бугаев, — народ, он простоту любит, а начальство — дураков. Если начальник тебя раскусит, если увидит, что ты парень не промах, знай, он тебя на пушечный выстрел к себе не подпустит. Будет очки втирать, на ужин в рестораны приглашать, секретарш под тебя подкладывать. Это, конечно, неплохо, если секретарша — статная девка, но для работы все равно вредит. Лучше, чтобы так: и секретаршу под тебя подложили, и все секреты открыли».

И, довольный собою, Бугаев заливался гортанным смехом.

Игорь делал из сказанного выводы. К будущим жертвам он заявлялся, наивно сводя брови домиком. Должно быть, со стороны его принимали за маменькиного сынка и полудурка.

Люди искусства — что с них возьмешь!

«Мели, Емеля, твоя неделя!» — отмахнулся от Игоря начальник крупного производства, позволив влезть в самые жгучие секреты своей вотчины, и вскоре поплатился за это.

Начальника сняли и осудили лет на десять — пятнадцать — Игорь точно не помнил — за попытку организации на предприятии «параллельного», или, точнее сказать, подпольного производства. Рассказывали, что при оглашении приговора огромный, гренадерского роста мужчина плакал, как ребенок, взахлеб, растирая слезы по лицу широкой шершавой ладонью.

Кажется, он так и не понял, каким образом о его тайной деятельности прознали в органах.

Такой большой — и такой наивный!

Упоминание о профессии начинающего писателя, которое у мужчин вызывало, как правило, снисходительную ухмылку, на женщин отчего-то действовало пьяняще. Женщины размякали и становились ласковыми и податливыми, словно пластилин.

Игорь вздохнул и проникновенно поглядел на гостиничного администратора.

— Неужели вы так не любите литераторов? — вкрадчиво поинтересовался он. — Вот книжку читаете, я вижу, а живого писателя прочь гоните.

— А вы что, писатель?

— Увы.

— Нет, правда?

— Чтоб я сдох.

Администратор поглядела на собеседника с нескрываемым любопытством.

— А что вы написали, может, я знаю?

— Пока еще ничего. Я — начинающий. Но при этом очень, очень талантливый.

— Да? — озадаченно пробормотала она.

Наживка сработала. Было очевидно, что теперь женщина от всей души жалела молодого творческого работника и пыталась сообразить, чем может помочь в данной ситуации.