Расстрелять перед строем…

8 ноября 1919 г. Реввоенсовет Республики дал указание создавать в частях временные полевые трибуналы для рассмотрения дел о саморанениях. В соответствии с Положением о реввоентрибуналах, утвержденным декретом ВЦИК о 20 ноября 1919 г., трибуналы при вынесении приговора должны были руководствоваться исключительно выясненными при рассмотрении дела обстоятельствами и своей революционной совестью, выбирая соответствующее наказание: выговор, штраф, конфискация части или всего имущества, лишение всех или некоторых политических прав, лишение свободы, направление в штрафные части (только для красноармейцев), расстрел, условное лишение свободы. Все приговоры после объявления, кроме расстрела, немедленно вступали в законную силу. Приговор к расстрелу вступал в силу только через 48 часов после извещения о его содержании Реввоенсовета, в ведении которого находился вынесший приговор трибунал. В свою очередь, Реввоенсовет имел право приостановить исполнение приговора.

В тех местностях, где отсутствовали революционные трибуналы, судебные функции выполняли комиссии по борьбе с дезертирством. Совет РКО своим постановлением “О мерах к искоренению дезертирства” от 3 июня 1919 г. предоставил этим комиссиям право внесудебной репрессии. Однако оно было ограничено применением конфискации имущества, лишением земельных наделов и неприменением расстрела. 13 декабря СРКО в отношении комиссий по борьбе с дезертирством принял сразу два постановления. Первое предоставляло нрава Революционных трибуналов в отношении вынесения приговоров по делам дезертиров всем без исключения губернским комиссиям. Однако эти права, включая расстрел, могли быть реализованы при условии, если в сослав комиссии будет входить член трибунала. Второе постановление предоставляло уездным комиссиям право наложения наказания на укрывателей дезертиров.

18 декабря 1919 г. Центральная комиссия по борьбе с дезертирством утвердила инструкцию, которая устанавливала следующий порядок разрешения комиссиями уголовных дел: для установления факта совершения преступления на место выезжал один из членов комиссии и составлял протокол в присутствии свидетелей, решение комиссии оформлялось постановлением с учетом состава преступления, фактов вины и наказания. Решение оформлялось как постановление административного органа. Приговор не выносился, так как данная комиссия не являлась судом».

9

В своем расследовании «В июле 1920 года дезертировало 773 тысячи красноармейцев» Евгений Жирное приводит интересные, но вместе с тем достоверные цифры, ссылаясь на книгу «Советское военно-уголовное право» (1928 г.), авторство которой принадлежит военному прокурору Московского военного округа С. Орловскому.

Например, там говорится, что «…военные трибуналы с начала 1918 года до конца 1921 года осудили за хищения военного имущества и растраты 55 781 человека».

«Не очень красиво выглядели и данные о том, что в Красной армии имело место мародерство, — подчеркивает Е. Жирнов. — В 1921 году, например, за это преступление осудили 351 красноармейца. Совсем тягостными были цифры о количестве приговоренных к высшей мере наказания. За четыре года Гражданской войны по приговорам военных трибуналов расстреляли 14 675 человек. Причем в эту статистику не попали те, кого ликвидировали чекисты или расстреляли без суда и следствия командиры и комиссары.

Однако самые впечатляющие данные относились к дезертирству. То, что солдаты бежали с германского фронта и до, и после большевистской революции, было известно давно и хорошо. (…)

Но все это относилось к прежней, старорежимной армии. А из записей Орловского следовало, что схожая картина наблюдалась и в РККА. В особенности в 1919 и 1920 годах. Именно в этот период, как писал прокурор, был установлен рекорд: “В июле 1920 года дезертировало 773 тысячи красноармейцев”.

Чтобы представить себе, много это или мало, можно сравнить число дезертиров с опубликованной в 1993 году Военно-мемориальным центром вооруженных сил РФ численностью Красной Армии на 1 июня 1920 года. В РККА тогда насчитывалось 4 424 317 бойцов и командиров. И получается, что дезертировал каждый шестой. Однако с флота бежало незначительное количество краснофлотцев, а в сухопутных частях числилось 3 875 257 человек, и тогда выходило, что бежал каждый пятый. Но и этот расчет можно уточнить. Дезертиров из запасных частей считали отдельно, и они не входили в 773 тыс. беглецов, о которых писал Орловский. А на фронте в действующей армии состояло 1 539 667 человек. Так что получалось, что бежал каждый второй».