Расстрельный список

На этот раз акция не сильно меня опечалила. Нет, конечно, удар по нервам был, как от электричества. К таким делам не привыкают, с ними лишь свыкаются, а совсем уже идиоты и сумасшедшие ими наслаждаются. Но жалости к поверженному у меня не было. С учетом того, сколько он накуролесил и на своей должности, и до нее и как плотно его прикрывали товарищи наверху, – никакому ОГПУ не дотянуться.

Да уж, подвиги у Загинайло были эпические. Он не гнушался лично ездить по селам и руководить наиболее болезненными для населения акциями. Учил подчиненных, как ударно колхозы создавать и кулака изводить. Ох и наворотил он на этой ниве.

В станице Фадеево из ста двадцати дворов восемьдесят он признал кулацкими. В Долмачево в одну ночь арестовал полсотни семейств с детьми, отобрав все имущество, которое даже не было передано в колхоз, а разграблено его приближенными и активистами из сельсовета. Во время отсидки арестованных в исправительном доме выяснилось, что они почти все бедняки и середняки, только четверо – из кулаков, подпадающих под разряд окружного расселения.

Дальше – больше. Его любимчики организовали широкую систему мздоимства. Кулакам за десятку выписывали удостоверения, по которым те могли свободно убежать из села в другое место. А с бедняков и середняков брали взятки, чтобы их не записали в кулаки и не предали суду. Десятки несогласных селян были осуждены.

В станице Абрамово женщины постановили: «Пока не осознали по своей темноте о коллективизации, просим нам сделать отсрочку в течение одного года». Загинайло лично арестовал единственную грамотную женщину, которая от имени всех писала письмо, а до кучи и членов ее семьи. Дал приказ об аресте как кулака девяностолетнего деда, у которого даже коровы не было. И все сходило с рук. В ЦК Украины прикроют.

А потом в Москве Секретно-политическое управление получило информацию, что во время Гражданской войны Загинайло сдал врагам все подполье, членом которого он являлся, и потом объявил, что он единственный выживший. То есть не подпольщик он вовсе, а подлейший предатель. И теперь он честно работает на зарубежных хозяев, делая все возможное и невозможное, чтобы превратить мероприятия по коллективизации в фарс, стоны и кровь. Так что никакой жалости к подонку. Свой расстрел он честно заработал.

Ну а другие? Толпа таких же, только действующих не от злого умысла, а привыкших разбивать медный лоб о стену и разбивать лбы другим, лишь бы отчитаться, отличиться, сделать карьеру. Идущие по костям. Ломающие народ об колено. Чтобы отрапортовать: план выполнен на триста процентов. От них куда деться? Ведь весь Союз стонет от перегибов. Напряжение достигло предела. Как с ними быть? Имя им легион.

Да вот только суть в историческом моменте. Если мы не проведем коллективизацию в кратчайшие сроки, это будет страшная катастрофа. С непредсказуемыми последствиями. Поэтому и идет коллективизация любой ценой. Через перегибы. Через самодурство местного начальства. И сделать мы с этим ничего не можем. Хотя можем пристрелить совсем зарвавшегося врага, работающего на забугорье.

Я пнул ногой труп. Не дышит, значит, оформлен по высшему разряду. Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы.

Потом я глянул на фотографа.

– Н-не надо! Я ни при чем, – заюлил тот, поднявшись и взметнув руки вверх. – У меня жена! Я…

– Да заткнись ты, малахольный, – отмахнулся я, сгребая лежащий на столе «Вальтер» – боевой трофей как-никак. Что с боя взято, то свято. – Живи пока. Только работку для нас сделаешь.

Потом мы всей толпой направились к правлению колхоза. Там в нас даже пальнули для порядка разок из ружья – к счастью, никого не задели, мы к такому были готовы. Рассусоливать не стали. Подожгли сельсоветовский дом. Выпрыгивающих из окон людей ударами прикладов разложили на земле. Надавали тумаков.

– Живите с миром! – громогласно объявил я, чтобы слышали крутящиеся в отдалении перепуганные крестьяне. – И благодарите Указчика за доброту! А тем, у кого ридна Украина в сердце, – готовьте обрезы и вилы! Большевиков лишать жизни будем! Вот как эту паскуду с Харькова! Скоро наша власть придет!

После этого ускакали в леса. Подоспевшие милиционеры никого не нашли. Запротоколировали факт преступления. Организовали бестолковые мероприятия по горячим следам. Но злодеев все же установили – банда Указчика.

А в республиканской газете вышел на первой полосе пространный обличительный материал с фотографиями, которые по нашему требованию сделал фотограф. «Очередные зверства бандитского подполья». Пусть народ знает своих героев. В Северно-Американских Штатах утверждают, что делу голова именно реклама. А она мне сейчас ох как не лишняя.

До рыбартели мы добрались целыми и невредимыми. Выбравшись из заповедных мест, рассыпались и ехали поодиночке, чтобы не привлекать к себе внимания. Без эксцессов, если не считать таковым, что Петлюровца на перроне остановил милиционер. Проверил документы – у того были справки от киевского «Жирового треста», где он якобы в поте лица трудился завотделом снабжения. В результате милиционер откозырял. Разошлись миром.