Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

Я ничего не скажу о философии, кроме того что хотя она и была развиваема в течение многих веков лучшими умами, не заключает, однако ж, в себе пока ничего бесспорного, ничего не подлежащего сомнению, а потому надобно быть особенно самонадеянным, чтобы ожидать от себя получения большей от философии пользы, чем другие.

Что касается до остальных наук[5], именно тех, которые заимствуют свои начала из философии, то я не мог ожидать от них какого-либо действительного научного знания при их шатких основаниях. Ни почести, ни материальные выгоды, которые эти науки обещают ученым, не могли меня склонить к их изучению, тем более что, благодаря Бога, я не в таком был положении, чтобы обращать науку в ремесло ради поправления своего состояния, а также, хотя я, подобно циникам, и не презираю славы, но ставлю ни во что такую известность, которая приобретается незаслуженно. Обратив внимание на то, сколько может быть несогласных философских мнений об одном и том же предмете, и притом мнений, поддерживаемых ученейшими людьми, тогда как истинное мнение должно быть всегда только одно, я прямо признал почти что за ложное все, что было не более как правдоподобным в философских учениях[6]. Наконец, что касается до некоторых мнимых наук, то я довольно был уже сведущ, чтобы не даваться в обман ни обещаниям алхимика, ни предсказаниям астролога, ни плутовству магика, ни вообще хитрости или самохвальству тех, которые промышляют выставлением напоказ знания, которого не имеют.

Вследствие всего этого я оставил занятия науками, как скоро возраст позволил мне выйти из-под зависимости моих учителей. Приняв твердую решимость не иметь другого просвещения, кроме того, которое может найтись во мне самом или в великой книге мира, я посвятил остаток моих юношеских лет путешествиям, обозрению дворов и армий, посещению людей различных нравов и званий, различным наблюдениям, испытанию самого себя в разных случайностях жизни и при всем этом – размышлению о встречающемся мне для извлечения чего-нибудь для себя полезного. Я предпочел такие занятия наукам потому, что мне казалось, что я встречу более истины в рассуждениях, которые делает каждый человек по обстоятельствам, прямо к нему относящимся и за ошибку в которых он наказывается самыми фактами, чем в рассуждениях ученого человека, не имеющих никаких последствий и могущих влиять на самого ученого разве только тем, что чем они менее, тем более он будет ими тщеславиться, так как тем более потребовалось ума и изворотливости на предание нелепым суждениям правдоподобия. А я всегда пламенно желал научиться отличать истинное от ложного, чтобы верно ценить свои собственные поступки и твердо идти по пути жизни.

Я должен заметить, однако ж, что, изучая других людей, не нашел в этом изучении ничего верного, но увидел и здесь между мнениями такое же разногласие, какое видел между мнениями философов. Вследствие этого наибольшая польза, которую я извлек из моих путешествий, состояла в том, что, видя как многое, признаваемое нами безумным или смешным, принимается и одобряется другими великими народами, я научился не верить слепо убеждениям, внушаемым нам только обычаями и примером других, и таким образом освободился от многих помрачающих здравый смысл заблуждений. Но, употребив несколько лет на изучение части вселенной и на приобретение опытности, я решился в один прекрасный день заняться изучением самого себя, употребив все силы моего ума на отыскание верного пути в жизни. Это последнее предприятие, как теперь вижу, мне настолько более всех прочих удалось, что лучше было бы, если бы я вовсе не бегал от своей родины и от своих книг.

Часть II Основные правила метода