Рассвет

На прощание они обменялись крепким рукопожатием. Уходя, молодой человек скользнул по Свете любопытным взглядом, но фривольничать себе больше не позволил. Возможно, не защищенный от потенциальной оплеухи рядами кресел, решил не рисковать. Света предполагала, что выражение ее лица сейчас совершенно не располагает к флирту.

– Степан Михайлович, добрый день.

– Здравствуйте!

Голубые глаза профессора блеснули. По губам скользнула легкая полуулыбка. Все-таки, несмотря на возраст, имелся у Лаберина некий шарм и то, что Настя называла «породой».

– Я Светлана. Сестра Антона.

– Да-да… – Лаберин принялся суетливо заталкивать ноутбук в сумку. – Соболезную.

Он даже скорчил подобающую случаю мину, но все равно Света ни на секунду не поверила в его сочувствие. В конце концов, кто ему Антон? Не родственник, не друг и даже не приятель. Так, рядовой посетитель лекций, отличающийся от покинувших аудиторию только тем, что вышел не в дверь, а в окно. Будто уловив ее настроение, Лаберин пробормотал:

– Послушайте, э-э-э-э-э… Светлана… ваш брат был очень интересным молодым человеком. Сам осваивал осознанные сновидения, начал задолго до того, как нашел меня в Интернете, и, надо сказать, добился весьма больших успехов. Причем занимался не просто практикой ради практики, как многие делают, а действительно пытался использовать научный подход. Даже выдвигал любопытные теории про упомянутых мной сектантов… Впрочем, простите, у вас, кажется, ко мне дело?

– Я хотела спросить по поводу того, что сны могут быть опасными, и вы сами об этом сказали… Антон вел дневники… кстати, по вашему совету вел, и записывал туда все свои переживания… ну, которые испытывал во сне. И последние дневники… знаете, мне от них не по себе. Во сне Антона кто-то преследовал, а он все не мог от этого избавиться. То есть он все писал, что не может найти выход, и, вообще, ему, кажется, тоже было страшно…

Цель своего визита Света объясняла долго и путано. Лаберин ободряюще кивал, то и дело поглаживая холеный подбородок. Аристократическое лицо его выражало плохо скрываемый скептицизм. Заметив это, Света прервала свой неловкий рассказ и закончила глупее некуда:

– Вот.

Захотелось заплакать. От неверия этого седовласого дядьки, от его наигранного сочувствия, но больше всего от постыдной жалости к себе. Вновь вернулся пакостный голосок. «Ох, дявайте пазяеем бедьнюю девоцькю! – юродствовал он. – Девоцьке так пьехо! Девоцька стъядает! А ее братику хорошо, он в могилке лежит, червей кормит! Вообще не парится! Слышишь, глупая ты курица? Он кормит червей и крыс, и ему хорошо!»

– Червей и крыс… – вкрадчиво протянул Лаберин, протягивая ей пластиковый стаканчик.

– Что?! – Света округлила глаза, испуганно отпрянула.

– Я говорю, это «Архыз». Без газа. Попейте, Светлана, – Степан Михайлович озадаченно поглядел на стакан с минералкой. – Вы побледнели очень, я за вас переживаю. Присесть не хотите?

– Да, пожалуй.

Растерянная Света опустилась на ближайшую скамью. Профессор мялся, не зная, куда себя деть. Ситуация была ему явно не по душе, но уйти, бросив беспомощную девушку на грани обморока, не позволяла совесть.

– Вы не волнуйтесь, Светлана. Вам сейчас лучше всего себя не накручивать. Побольше покоя, поменьше стрессов, и, смею вас уверить, желание искать объяснения из области мистики отпадет само собой. Строго говоря, именно об этом я распинался сегодня на лекции…

Он замолчал резко, будто обиделся, что Света невнимательно слушала.

– Но как же дневники?

– А что дневники? Думаю, вряд ли совру вам, если скажу, что знаю их почти наизусть. Мы с вашим братом беседовали о его навязчивом кошмаре. Он сам признавал, что наиболее вероятное – а значит, и близкое науке! – объяснение заключается в том, что это манифестация глубокой депрессии. А вызвали эту депрессию застарелые, годами, а то и десятилетиями не решаемые личные проблемы! Ваш брат был зациклен на смерти матери и, хотя мне причины такого самобичевания до конца не ясны, винил себя в этой трагедии. Таинственный преследователь не столько пугал Антона, сколько усиливал его чувство вины. Кому-то покажется, что мотив для самоубийства слабоват, но это будут люди некомпетентные. Представьте только депрессию мощностью в сто депрессий! А в тысячу? Невозможность самореализоваться, зацикленность, старательно пестуемые старые болячки – любая из этих причин и по отдельности способна привести к страшным последствиям, а уж в совокупности… Светлана, мне правда искренне жаль вашего брата, но демонов не существует, а ночные кошмары никого не убивают. Мы, люди, прекрасно справляемся с этим сами, увы.