Рассвет

На ее лбу явно не хватало «тарантинки» с надписью «САРКАЗМ». Света бросила дневник на торпеду.

– Извини, – она смущенно улыбнулась. – И спасибо тебе. За все.

– За что?

– За все, – повторила Света. – Возишься со мной, истеричкой. Проблемы решаешь. Везешь вон к черту на кулички. Даже воду по ночам подаешь.

Она резко помрачнела, вспомнив недавний сон. «Ты. Харкаешь. Червями». Она никак не могла вспомнить: тот стакан воды, он был в реальности или порождением кошмара? Настя краем глаза уловила перемену в ее настроении.

– Так вроде для этого и нужны друзья… Нет? – Нахмурившись, она смерила Свету подозрительным взглядом. – Или ты меня просто используешь, а?!

Хмыкнув, Света покаянно кивнула. Спохватилась, сообразив, что хотела ответить на первый вопрос, а получилось – на второй. Она тут же замотала головой, но Настя уже поймала волну.

– Во-о-от! Так я и знала! – с притворной горечью ворчала она. – Ты открываешься человеку, впускаешь его в свой омут, а он начинает гонять твоих чертей! Или как там правильно?

Света все-таки рассмеялась. Настя всегда умела легко и непринужденно развеселить ее. Она как будто была создана для этого. Вот и сейчас при звуках Светиного смеха взгляд подруги потеплел. Казалось, они знают друг дружку всю жизнь, и даже немного удивительно, что все время их знакомства исчисляется…

– Насть, а сколько мы с тобой знакомы? Полгода?

– Ну, типа того.

Настя ехидно спросила:

– А что? У меня испытательный срок все еще не закончился?!

– Закончился, закончился… экстерном. Думаю, его и не было никогда по-настоящему. Я не очень общительная, ты знаешь, и с людьми схожусь тяжело, но уж если схожусь…

– Ты это на что намекаешь?

– Ни на что, я прямо говорю…

– Что я-а-а-а… – Настя принялась растягивать слова, ожидая продолжения. – Твоя-а-а-а-а… Ну же, долго я за тебя все буду говорить?!

– Лучшая подруга! – смеясь, закончила Света. – Ты моя лучшая подруга!

– Пф-ф-ф-ф! Тоже мне новости! – фыркнула Настя. – Всегда это знала.

Теплая ладонь накрыла руку Светы, похлопала успокаивающе.

– Судьба, че!

От легкого дружеского прикосновения Светлана окончательно решила, что спонтанная поездка – ход верный. «Я все делаю правильно», – подумала Света. Не важно, какое объяснение ждет ее впереди, мистическое или реалистическое Все ниточки ведут в мир снов: там – «в лабиринтах Морфея», как сказал бы Лаберин, – берет свое начало запутанный клубок дневниковых записей Антона. А больше всего о снах знают в институте сомнологии.

ДНЕВНИК АНТОНА

(Февраль ср. – чт.)

…Сегодня цикличный сон о побеге из госпиталя получил неожиданное продолжение. Я видел его, вероятно, с десяток раз и всегда (всегда!) находился в роли ведомого, позволяя маме действовать и определять наше с ней поведение. Я говорю – «мама», хотя понимаю, что это, конечно же, проекция, принявшая форму, максимально удобную для моего рассудка. Я это понимаю. Осознаю.

Заметки на полях:

так ли это?

наличие подробностей, которых я знать не мог, заставляет усомниться

Это, конечно, изначально было в корне неправильно. Я создатель этого сна, его генерирует мой мозг! Но разорвать замкнутый круг, в котором я ощущаю себя не взрослым Антоном, исследующим природу своих кошмаров, а маленьким мальчиком, попросту не получалось. И вот сегодня – свершилось! Я попробовал сфокусироваться на сновидении, вызвать привычный маркер, который подтвердит, что я сплю, и тем самым запустит механизм осознанности.

Красный резиновый мяч, что выкатывается из лифта и так пугает маму. Я изменил его цвет на зеленый. Получилось, как со светофором. Красный – стой! Зеленый – иди! И мой разум, послушный привычным командам, «пошел»! В тот миг, когда створки лифта открылись, выпуская его наружу, меня выдернуло из тела маленького Антона. Это напоминало резкое пробуждение. С той лишь разницей, что сон не прервался.

Я стоял у лифта, как если бы это моя рука в самом деле запустила мячик. Что ж, своя логика в этом есть. Наконец-то я получил возможность наблюдать со стороны. Удивительно, как изменилось восприятие! Все-таки вынужденная роль накладывает отпечатки на проекции. Мама стала казаться меньше и беззащитнее. Изможденное бледное лицо, как у запойного алкоголика или наркомана. Руки – тонкие веточки с лиловыми синяками от уколов на сгибах локтей. Взгляд загнанной волчицы, защищающей своего щенка. В сонных глазах маленького Антона усталость и непонимание. А еще нарастающий страх.

Не уверен, но, кажется, его страх сейчас глубже и искреннее, чем когда я находился в его теле. Возможно, так оно и должно быть? Я-взрослый подходил к происходящему с научной точки зрения, разбирал кошмар на составные части, докапывался до сути. Теперь же мой разум моделировал эмоции ребенка. Надо это обдумать…