Рассвет

Да и выглядит в любое время суток — иностранец всегда весьма импозантно. По европейски.

Чисто выбрит, неизменно умеренно благоухает хорошим одеколоном и недешевым табаком. И даже местная грязь почему-то не спешит липнуть на его глянцево начищенные берцы. К нам «на смотрины» он поразив всех, вообще заявился в идеально отглаженной одежке!

Рукопожатие сухой ладони было в меру крепким. А самое главное — Вук был бойцом. От бога или от дьявола — не столь важно. Важно, что в поединке с холодным оружием он стоил как минимум троих крепких и резких.

Взгляд бесстрастный и какой-то бесцветный: безэмоционально холодный и расчетливый. «Примерочный» — прикидывающий как сподручнее и без лишних телодвижений и напрасного расхода времени занести визави в книгу мертвых. Одним словом: волк и есть волк.

Нурлан. Молодой и холостой казахский парень — бывший участковый, пришел к нам самостоятельно и целенаправлено. По каким-то причинам не пожелав вливаться в одну из группировок, входящих в достаточно сильную и многолюдную общину своих соотечественников и единоверцев. Ну мы его и не пытали на эту тему. Восток дело тонкое!

Нурлан молчалив и немногословен. Обладает нечеловечески молниеносной змеиной реакцией и гибкостью. Красив азиатской красотой и чертовски ловок и искусен в обращении с саблей. В его арсенале, похоже, просто бесчисленное множество разнообразных коварно-изощренных хитрых и «неспортивных» приемчиков и уловок. На многочисленные вопросы: «Откуда знаешь?» и «Кто научил?» — чаще всего он лишь непроницаемо улыбается и пожимает плечами: «Аллах дал!» Видимо он же дал Нурлану четвертый уровень и молодого горячего каурого жеребца, на котором бывший участковый заявился под стены замка в самом начале второй недели новой эры.

Отправляемся. Нурлан, Шептун и я — верхом. Серб и Данила на телеге. За возничего молодой рыжий и круглолицый румяный парень из новых. Витя, кажется. У него добродушная физиономия с пухлыми губищами и крепкие литые волосатые кулаки. В деле еще не проверен, но мы на битву сегодня и не собираемся вроде. Стрелка намечена вполне мирная — с казахской диаспорой наши интересы ни в одной значимой точке не пересекаются. Во всяком случае пока. Ну а волнения в стае Зимнего вряд ли всерьез угрожают перерасти в вооруженный мятеж. Хотя, как знать. И не с такого кровавые революции начинались. Может он и Полину сегодня не просто так спровадил? От греха. Да ну! Зимний свою дружину крепко держит. Без армейских перегибов, но и без оголтелой анархистской вольности. На всякий случай вырываю из пучины важных дел Долгого и делюсь все-таки возникшими сомнениями. Старый понимающе соглашается. Все — за тылы я почти спокоен.

Напоследок, не удержавшись слегка троллю «дедушку».

— Много работы-то?

— Мне хватает. По ноздри! Это ж тебе не с саблей наголо по полям на жеребце скакать, — показательно ворчит Яныч.

— Ну да, ну да, — я покладисто соглашаюсь, — И все же судьбу не нагребешь, старый.

— Ты о чем, — делает вид, что не догоняет бывший главный инженер.

— Все ты понял, дед! Ладно, нам пора. Поля заждались — жеребцы застоялись. И сабли истомились. И-эх! «Наши се-еостры сабли наши во-оостры!»

Старый мастер в спину почему-то обзывает меня клоуном. Негромко…

Через распахнувшиеся без скрипа при нашем появлении ворота, солидно вьезжаем на территорию союзников. Взаимно обмениваемся приветственными кивками с караулом. Бурной радости при виде нас не наблюдается, но и откровенной, да пожалуй, что и скрытой враждебности не чувствуется тоже.

Миновав несколько коттеджей разной архитектурной направленности и степени понтовитости, вьезжаем во двор поместья местного барона — Валерона Зимнего. В шезлонгах в щедрой тени огромадного двухэтажного домины, более гармонично смотревшегося бы наверное, где-нибудь в шотландских вересковых пустошах — укрываются от сгущающейся весенней жары Мастиф и бывший водитель и телаш Зимнего, Сережик. Приветствуем этих достойных джентльменов, вооруженных до зубов и упакованных в броняшки даже дома. Понимаю. Одновременно с художником отдаем проворно подскочившему морщинистому мужичку с красным запойным лицом — поводья Порша и Майбаха. Да, вот такие погоняла у наших с Валей мустангов. Это не мы с ним одновременно настолько извращенцы — это от прежнего владельца, юмориста видать, наследие.

В прохладном холле нас привычно встречает престарелый и надменный: не то мажордом, не то дворецкий. Похоже все его обязанности ограничиваются приветственным наклоном благообразной седой шевелюры и легким наработанным жестом, приглашающим гостей проследовать в покои господина барона. Ну и присмотром за горничными и поварами.

Всё резвится Валериан!

В просторной светлой комнате бодряще и жизнеутверждающе пахнет лимоном и коньяком. С порога вижу, что Валера взволнован. Но не так чтобы очень. Ну с его биографией это нисколько не странно. Этому волчаре и не такое переживать доводилось! Да и выкриков: «Акела промахнулся» — со двора не слыхать пока еще вроде.