Рассвет

— Это очень невежливо с вашей стороны, — сказала она, — но я полагаю, что вы были так поглощены разговором с друзьями, что забыли о времени. Кстати, кто они такие? Вы мне о ком-нибудь из них рассказывали?

В перерывах между просматриванием драгоценностей Артур рассказал ей все, что знал о семействе Беллами, и об их связи с Аббатством. Эта история заставила Милдред шире открыть карие глаза и задуматься. Как будто нарочно, не успели они выйти из лавки, как тут же наткнулись на самих Беллами, болтающих о Мадейре с какой-то женщиной на улице. Артур остановился и заговорил с ними, а затем представил миссис Карр, которая после короткого разговора пригласила их на ленч.

После этого Милдред и леди Беллами стали часто встречаться. Обе женщины заинтересовали друг друга.

Однажды вечером, когда Беллами пробыли на Мадейре уже около десяти дней, разговор перешел на личные темы. Сэр Джон и Артур сидели за бокалом вина (они обедали с миссис Карр), Агата Терри крепко спала на диване, так что леди Беллами и Милдред, сидевшие под лампой в шезлонгах у стола, стоявшего у открытого окна, были предоставлены сами себе.

— Да, кстати, леди Беллами, — сказала Милдред после долгой паузы, — вы, кажется, знакомы с молодой леди, с которой… помолвлен мистер Хейгем?

Она хотела сказать «должен пожениться», но слова застряли у нее в горле.

— О да, я хорошо ее знаю.

— Я так рада. Мне очень любопытно узнать, что она из себя представляет; вы же знаете, никогда не стоит слепо верить восторгу влюбленных.

— Вы имеете в виду внешность или характер?

— И то, и другое.

— Ну, Анжела Каресфут — самая красивая женщина, какую я когда-либо видела, с благородной фигурой, хорошо посаженной головой, великолепными глазами и волосами.

Милдред слегка побледнела и закусила губу.

— Что касается ее характера, то я с трудом могу его описать. Она живет в своей собственной атмосфере, в атмосфере, которой я не могу постичь или, во всяком случае, не могу в ней дышать. Но если вы можете представить себе женщину, чей ум обогащен знаниями столь же глубокими, как у первых классических ученых древности, и окрашен ее собственной оригинальностью; женщину, чья вера так же тверда, как эта звезда, и чья любовь глубока, как море, и так же постоянна, как его приливы; которая живет для более высоких целей, чем те, к которым стремимся мы; вся жизнь которой действительно дает представление о том, что она лишь тень — возможно, несовершенная, но все же тень — Бессмертного света… вот тогда вы получите некоторое представление об Анжеле Каресфут. Она — женщина, которая интеллектуально, физически и духовно стоит неизмеримо выше того мужчины, к которому она так привязалась.

— Этого не может быть, — мягко возразила Милдред, — подобное притягивает подобное; должно быть, она нашла в нем что-то лучшее, какую-то особую близость, о которой вы ничего не знаете.

После этого она погрузилась в молчание. Наконец леди Беллами подняла глаза с расширенными огромными зрачками и устремила их на Милдред.

— Вы сейчас думаете, — медленно произнесла она, — что Анжела Каресфут — грозная соперница.

Милдред вздрогнула.

— Как вам удается читать мои мысли?

Леди Беллами негромко рассмеялась.

— Я адепт этого искусства. Не падайте духом. Я не удивлюсь, если в конце концов помолвка мистера Хейгема и Анжелы Каресфут закончится… ничем. Конечно, я говорю совершенно конфиденциально.

— Конечно.

— Так вот, этот брак не совсем устраивает ее отца, который предпочел бы другую, более подходящую партию. Но, к сожалению, нет никакого способа поколебать решимость молодой леди.

— Вот как?

— Но я думаю, что из этого положения можно было бы найти выход.

Их взгляды снова встретились, и на этот раз Милдред приняла вызов.

— Не ошибусь ли я, леди Беллами, если предположу, что вы приехали на Мадейру не только ради удовольствия и отдыха?

— Мудрый человек всегда старается совместить приятное с полезным.

— И в данном случае все ваши дела связаны с помолвкой мистера Хейгема?

— Именно.

— А если предположить, что я ему все расскажу?

— Если бы я не знала твердо, что вы ни в коем случае не расскажете мистеру Хейгему, я бы ничего не сказала вам.

— И откуда же вы это знаете?

— Я отвечу на ваш вопрос вопросом. Разве вы когда-нибудь знавали женщину, которая любила бы мужчину и охотно отдавала бы его в объятия соперницы… если только ее не принуждали к этому? — прибавила она со вздохом.

Белоснежная грудь Милдред Карр бурно вздымалась, и розовый румянец исчез с ее щек.

— Вы хотите сказать, что я влюблена в Артура Хейгема? На чем вы основываете это убеждение?