Рассвет

Тут Хильда шагнула в столб лунного света, падавший между деревьями, сорвала с головы и плеч косынку и предстала перед Филипом во всем блеске своей красоты, еще более ошеломляющей в таинственном сумраке ночи.

— Осмотрите меня повнимательнее! — продолжала девушка с горьким сарказмом. — Вглядитесь в черты лица, оцените стать… иначе вас может разочаровать сделка, и вы станете жаловаться, что вложили деньги в негодный товар. Помните также, что несчастный случай, болезнь, да и просто течение времени однажды могут снизить ценность моей красоты… Обдумайте все хорошенько, прежде чем я отвечу на ваше предложение!

— Осмотрите меня повнимательнее!

Филип сел, вернее, упал на валявшееся рядом бревно и закрыл лицо руками, словно не в силах смотреть на красоту Хильды. Однако через несколько мгновений он вскинул голову и прямо взглянул в это презрительное и прекрасное лицо.

— Я скорее лишусь собственной жизни, — медленно произнес он, — чем потеряю тебя. Я люблю тебя, люблю так, что готов купить тебя даже ценой собственной чести. Когда ты станешь моей женой?

— Что? Ты так быстро принял решение? Ты уверен? Тогда… — тут голос ее изменился, изменилась даже осанка, и Хильда страстно протянула к Филипу руки, — тогда, мой дорогой Филип, моя жизнь, моя любовь, я стану твоей женой, когда захочешь!

— Завтра?

— Завтра — если таково твое желание.

— Но сперва ты должна кое-что пообещать мне.

— Что же?

— Ты сохранишь все в секрете, никому не скажешь о нашем браке и будешь жить под своим именем до кончины моего отца. Если ты не согласишься, он, скорее всего, лишит меня наследства.

— Мне не нравится твое условие Филип. Мне не нравятся тайные браки… однако ты от многого отказываешься, чтобы жениться на мне, и потому, я полагаю, мне тоже следует от чего-то отказаться, выходя за тебя замуж.

— Поклянись, что никому не скажешь о нашем браке, пока я тебе этого не позволю.

— Я обещаю… если только ты не вынудишь меня сознаться в этом, чтобы защитить себя.

Филип рассмеялся.

— Этого тебе бояться не стоит. Однако как же мы оформим наш брак?

— Ты сохранишь все в секрете

— Я могу встретиться с тобой в Лондоне.

— Очень хорошо. Я отправлюсь туда рано утром и получу разрешение на брак, а в среду мы встретимся и поженимся.

— Как пожелаешь, Филип. Где мы встретимся?

Филип продиктовал ей адрес, который она тщательно записала.

— Теперь ты должен идти, — сказала Хильда, — уже слишком поздно. Можешь меня поцеловать… да, теперь можно… Ну, вот и кончено, теперь иди!

Через минуту Филип скрылся из виду.

«Итак, я выиграла! — размышляла Хильда. — Бедняжка Мария. Мне жаль ее, но, возможно, так даже лучше для нее самой. Она с этим справится, однако моя судьба куда горше. Я люблю, люблю страстно, безумно — но я не доверяю тому, кого люблю. Почему он хочет сохранить наш брак в тайне? Он не может быть помолвлен с Марией, она бы мне сказала…»

Хильда простерла руки к тропинке, по которой ушел ее возлюбленный, и разрыдалась, лепеча жалобы на родном языке, так удивительно мягко звучащем из ее уст.

— О, сердце мое, любовь моя! Если бы я только могла доверять тебе так же сильно и безоглядно, как люблю тебя! О, какой счастливой женщиной я была бы тогда нынешней ночью…

Глава VII

Не случилось ровным счетом ничего, что могло бы помешать планам Филипа и Хильды; никакие несчастья не обрушились на них, никакие танталовы муки не обременили их души. Напротив, через сорок восемь часов после памятного свидания, описанного в предыдущей главе, они стали законными мужем и женой, что и подтвердили в свидетельстве о браке пастор лондонской церкви, клерк и служка.

За бракосочетанием последовал краткий период любовного безумия, которое в самый разгар жаркого лета превратило грязную и душную лондонскую квартиру в земной рай, в райский сад… куда — увы! — змею уже даже не было нужды искать вход…

Вполне естественно, что вскоре сияние безоблачного счастья несколько потускнело, и тогда молодая пара очнулась, чтобы обдумать свое положение — а обдумав, обнаружила в этом положении довольно много тревожных обстоятельств. Наибольшее беспокойство испытывал Филип, поскольку ему предстояло столкнуться с большим количеством сложностей в самое ближайшее время. Прежде всего, его мучила мысль о тайной помолвке с Марией Ли, — о чем, как мы знаем, его молодая жена понятия не имела — и что в любом случае было крайне неловким делом для женатого мужчины. Кроме того, над ним довлела строжайшая необходимость хранить свой брак с Хильдой в секрете — не говоря уж о том, что отныне ему предстояло большую часть времени проводить вдали от жены. Собственно, единственным утешением могло служить то, что у Филипа было достаточно денег, чтобы содержать супругу, поскольку отец, с тех пор как Филип окончил Оксфорд, назначил ему содержание — тысячу фунтов в год.