Рассвет

– Лаура, я не знаю, как это могло случиться. На меня словно какое-то затмение нашло со вчерашнего дня, когда я тебя увидел. Я, наверное, потерял рассудок. Словно молния осветила все эти годы, что я любил тебя. Но сегодня я не хотел, не должен был ехать с тобой… Это произошло помимо моей воли… Зачем я увидел тебя снова?..

Он говорил с таким трудом, как будто у него стоял ком в горле, и она поняла, что теряет его навсегда.

Ее била дрожь, но она справилась с собой и сказала безжизненным спокойным голосом:

– Ты должен мне все рассказать.

– Как я скажу это, о великий Боже? Я женюсь четырнадцатого числа следующего месяца.

«Все кончено, – подумала она. – Мое сердце разбито вдребезги». – И вдруг, ощутив свою наготу, она схватила с софы подушку – не было ни покрывала, ни какой-нибудь тряпки рядом, – и заслонила ею низ живота.

– Мои родители хотели устроить свадьбу – для родственников, для приличия. Но она англичанка, ее мать тяжело больна и не может приехать. Поэтому мы решили ограничиться скромной свадебной церемонией в Нью-Йорке. Лаура, дорогая, не смотри на меня так!

Этого не может быть. Не может быть…

– Я не твоя дорогая, будь ты проклят со своей свадьбой!

– Ты не знаешь, о чем я думал всю прошлую ночь. Я должен был жениться на тебе, Лаура! Почему я понял это слишком поздно?!

«Я поцеловала его первая, – думала она. – Я презираю себя!»

А он говорил, как будто не в силах был остановиться:

– Я женюсь на Изабелле. Она врач, мы вместе работали в Индии. Мы открываем частную клинику, она – мой компаньон. Я уважаю ее, я не могу причинить ей боль. А ты… ты, ты…

– Будь ты проклят со своей клиникой и своей Изабеллой.

– Ты вправе ненавидеть меня, Лаура.

– Оставь меня! Меня тошнит… – И, нелепо прижимая к животу подушку от софы, она кинулась в ванную. Ее вырвало. Когда она подняла голову, в окне все также сияло солнце в голубом безоблачном небе. Как странно… Все должно было измениться. Она прополоскала рот, умылась и надела белую блузку и малиновую юбку – наряд, который выбрала утром, охваченная таким счастливым предчувствием.

Она вышла из дома; Френсис поджидал ее на ступеньке крыльца, глядя на три парусника, которые скользили по озеру под свежим, веселым ветром. Ветерок освежил и лицо Лауры. Френсис тревожно спросил ее:

– Ну как ты?

– Как нельзя лучше.

Его глаза молили. Его голос молил: «Я никогда не прощу себя за то, что случилось сегодня».

«Это в большей степени моя вина, а не твоя…» – хотела сказать она, но не могла выговорить ни слова. Они вернулись домой в молчании.

Всю ночь она рыдала, вытирая глаза простыней. Когда она поднимала глаза к окну, то видела сквозь деревья два светящихся окна в доме Элкотов. Наверное, это окна его комнаты, и он тоже не спит всю ночь. Может быть, читает, подперев щеку ладонью, – сколько раз она видела его в этой позе. Она вспомнила и ощутила его тело, лежащее на ней. И представила его в постели со своей женой. Она его ненавидела! Но как ей было жаль этой любви, которую она пестовала всю свою жизнь!

Наутро глаза ее жгло, словно огнем; весь день она пролежала в постели со спущенными шторами.

– Что с тобой? – встревожилась тетя Сесилия, когда Лаура не вышла к завтраку.

– Желудок. И солнце напекло. Полежу денек, и пройдет.

Сесилия решила вызвать доктора Элкота.

– Не надо, не надо!

– Френсис уехал, – сказала вошедшая в комнату Лилиан. – Он позвонил рано утром, чтобы попрощаться. Он вернулся в Нью-Йорк.

ЧАСТЬ III ТОМ

ГЛАВА 1

Лауре исполнилось двадцать лет. Спустя месяц она закончила колледж, и еще через неделю вышла замуж за Бэда Райса. Почему? Ведь ей вовсе не хотелось выходить замуж. Но все ее лучшие подруги были уже помолвлены, а Бэд был такой славный, добрый, умный и сильный. И он ухаживал за ней целый год, преданно и настойчиво, и это ей льстило.

Но сколько неожиданностей таит брак! Ведь ты по существу не знаешь своего партнера, не представляешь, что таится в его душе. Он может быть хорошим отцом, преданным мужем – и все-таки в нем чего-то нет, – того, что создает и укрепляет духовную связь между супругами. Да он и представления не имеет о том, что это такое, и знать не хочет об этом. И это спокойное непонимание невыносимо тяжело.

– К чему об этом говорить? – небрежно возражал он.

Он был страстным любовником, Лаура понимала это, хотя для сравнения у нее был единственный «опыт» с Френсисом.

Нередко он был таким неистовым, что целый год, пока Лилиан и Сесилия еще жили вместе с ними, она боялась, что они слышат их по ночам.

Тетушки хорошо относились к Бэду, им нравился его энтузиазм.

– Не всякий сумеет взяться как следует за ваше дело, – внушал он им. – Я буду работать с огоньком, вот увидите!

Выросшему в глуши Бэду очень нравилось жить в городе. Он вспоминал, как впервые был в этом городе мальчишкой, с родителями.

– Я заметил дощечку доктора Элкота рядом с вами. Вот уж не думал, что буду жить в соседнем доме.

Тетки словно бы гордились тем, что их зять вырос в глухой провинции.

– Да, он не из аристократов. Хорошее, здоровое начало, – с удовлетворением констатировали они.

«Оборотная сторона снобизма», – думала Лаура.