Рассвет

– Я? Способный студент, который стремится стать доктором, как его отец. И ничего более.

– Нет, ты себя не знаешь, – покачала головой Лаура. – Ты будешь великим.

– Бог ты мой, конечно же, нет. Никогда, – засмеялся он.

– Да! Все так считают.

– Кто это – все?

– Мои тети говорят, что все так считают.

– Ну что ж, – снова засмеялся он, – я постараюсь, насколько это в моих силах.

Иногда Лаура слышала разговоры теток в гостиной, – они как-то обо всем разузнавали.

– Терапия, – говорили они. – Специализация по редким болезням. Может быть, тропическим? Не знаю.

– Его отец сказал, что он подписал контракт на три года в Бостоне.

– Помяни мои слова, он потом сюда не вернется. Останется работать в Нью-Йорке или в Бостоне.

– Да, наверное, ты права. Он и летом сюда не приедет. Нет времени, так сказал мистер Элкот.

– К разочарованию мисс Бэйкер. Будь уверена, она имела на него виды. Он заглядывался на нее все три года, что приезжал домой на каникулы.

– Да-а… Из них вышла бы красивая пара. У этой девушки потрясающая внешность, не правда ли?

– Он ухаживал за ней без серьезных намерений. Его отец говорит, что он не намерен жениться, пока не окончит интернатуру.

– Ну, так она его не дождется. Ей двадцать шесть, до тридцати девушки не ждут.

– Поживем – увидим.

«Пусть лучше и не ждет, – подумала про себя Лаура, и фыркнула: – «Потрясающая внешность!» С ее-то дурацкой постоянной улыбкой, – посмотришь на нее, зубы заноют! Неужели она понравилась Френсису?»

Из пачки моментальных групповых снимков, сделанных на праздновании 4-го июля, Лаура вырезала лицо Френсиса и поместила фотографию в золотой медальон, в котором раньше были фотографии теток. Она носила медальон не снимая, чтобы Лилиан и Сесилия не узнали о ее тайне. Конечно, они только посмеялись бы, но она этого не хотела.

И без того она однажды услышала доносящийся с кухни разговор:

– Наша малышка, кажется, влюбилась во Френсиса, – сказала кухарка.

– Почему бы и нет? – заметила Лилиан. – Она сменит еще много увлечений. И он такой красавец, что может увлечь любую женщину, от восьми до восьмидесяти лет.

– Даже сам того не желая, – рассмеялась кухарка.

«Как они могут? – всей душой возмутилась Лаура. – Они обесценивают любовь. Думают, что можно увлечься одним мальчиком в марте, потом другим – в апреле, третьим – в мае. Увлечение!»

Она раскрыла медальон с портретом Френсиса, и ей показалось, что он смотрит на нее с любовью. Но ей только двенадцать. Вот если б она была старше!

Однажды он неожиданно приехал из Бостона на уик-энд. Она кинулась к нему и обвила руками за шею; она всегда так делала, а он брал ее на руки и подбрасывал. Но она уже слишком выросла. Он разжал ее руки и поцеловал в лоб:

– Как поживаешь, Принцесса?

– Ты уже слишком большая, чтобы обнимать Френсиса, – недовольным тоном сказала тетя Лилиан. – Ты уже не ребенок, Лаура.

Она почувствовала себя униженной и промолчала. Ведь тетя имеет в виду, что у нее выросли грудки. И он почувствовал их, когда она прижималась к нему.

– Она высокая для своего возраста, но в общем-то она еще дитя, – умиротворяюще вмешалась Сесилия.

А потом Лаура услышала разговор теток за кофе.

– Мне кажется, ты все преувеличиваешь, Лилиан.

– А ты, боюсь, ничего не видишь, Сесилия.

Лилиан была умнее и прозорливее, Сесилия – склонна к иллюзиям и романтична. Лаура поняла, что ей надо остерегаться.

Наконец ей минуло пятнадцать. Казалось, с тех пор, как она была пылким импульсивным подростком, прошло не три года, а три десятилетия. Она вела себя спокойно, выдержанно. Выросла, стала высокой стройной девушкой, мягкие волосы остались белокурыми. Благодаря теткам она умела одеваться – просто, но с изысканным вкусом. Она носила ожерелье из золотых звеньев, кольцо с рубином, доставшееся ей от матери, и мужские наручные часы своего отца, присланные из Кореи. За корсажем платья скрывался золотой медальон с портретом Френсиса, хотя он не приезжал уже два года.

В этом году было много вечеринок; Лауру приглашали всюду, и она имела успех, за ней ухаживали больше, чем за другими девушками. Лауру это удивляло, – она не видела в себе ничего необыкновенного, кроме умения играть на фортепьяно.

Одетая в красное бархатное платье, она ждала звонка, чтобы поехать в загородный клуб, где должны были состояться танцы. Вдруг раздался звонок в дверь и вошел Френсис.

– Вы всегда являетесь неожиданно, – сказала она ему со своей новой спокойной улыбкой.

– Да, неожиданно мне понадобилось приехать, но ты куда-то собралась, Лаура, я не хочу тебя задерживать.

Ее сердце забилось неистово, но она ответила спокойно:

– Да, я собираюсь на танцы, но у меня есть еще полчаса.

Он взял стул и сел так, что их колени соприкасались.

– А ты понимаешь, что я не видел тебя уже два года? Ты очень изменилась за это время.

– Мне уже пятнадцать.

– Если бы мне было пятнадцать, я выставил бы твоего мальчика, и сам пошел с тобой на танцы.

– Ваш отец говорил, что вы очень много работаете.

– Да, двадцать четыре часа в сутки. Я работаю и люблю свою работу.

– И поэтому вы не приезжали домой?