Рассвет

Вот сын его, Сенорий Лысый, подобрее был, за что и поплатился во время Свержения Императорской династии. Не, сейчас другое время настало, есть деньги — заплатил и гуляй, не дело это благородному человеку, Саю, киркой работать, он больше пользы для державы на свободе принесет и казну Раввенскую пополнит. Ну, а если у кого нет денег, не нарушай закон как те, у кого они есть. Для них, даже в кутузке, было свое отдельное помещение, где чисто и приятно и еду хорошую приносят, не чета тюремной баланде.

— А ну, тихо там, шаромыжники! Счас судья придет, всех определит куда следует, весельчаки.

Но веселье не утихло в холодной до тех пор, пока стражник не стал вызывать задержанных по очереди туда, где судья решал степень их виновности, в зависимости от платежеспособности каждого преступившего закон.

Друзья были спокойны: ну самое большее, что им грозило, это был бы штраф 20 нуммий, все в «Красной Шапке» видели, как равеннка вырывалась из рук синегорцев. Дэггат улегся досыпать в углу, а Сакар, продолжая мучаться от похмелья, все время подходил к стоявшей в углу небольшой бочке с водой с ковшиком и периодически утолял сухость во рту. Возвратившись на свое место, он задумчиво пинал ногой кипу прелой соломы и размышлял о предложении Кера: сумма вознаграждения была все-таки приличная для бывших солдат, а может, им стоило рискнуть, они с Дэггатом в разных передрягах побывали, могли бы и здесь попытаться как-нибудь выкарабкаться.

Напротив него зашуршала солома и из нее вылезла здоровая серая крыса. Она, усевшись на задние лапки, уставилась черными бусинками глаз, на здоровую бледнокожую бесхвостую крысу, которая сидела напротив и тупо смотрела на нее, хозяйку здешних мест.

Сакар глядел крысе прямо в глаза, под рукой у него ничего не было, чтобы можно было бросить в нее. На миг он подумал о башмаке, который можно было снять и швырнуть в нахальную крысу, но кто знает, куда он улетит, ищи потом его в соломе. И он продолжал смотреть на нее, надеясь ее переглядеть, все-таки он человек и сильнее духом, чем какая-то там жалкая крыса. Это продолжалось довольно долго, пока Сакар со злобой не пробормотал себе под нос:

— Да чтобы, тебя, в похлебке сварили и съели без соли — и он отвернулся от нее.

Крыса торжествующе пискнула и, презрительно махнув голым хвостом, исчезла в соломе, доказав свое превосходство и унизив Сакара.

Между тем, народа в кутузке становилось все меньше, пока в ней не осталось только четверо задержанных: Сакар с Дэггатом, который продолжал безмятежно дрыхнуть на соломе, пожилой мужчина, судя по всему, гончар и мрачный декарх с перевязанной головой.

Сакар, который продолжал маяться от безделья, поинтересовался у него:

— Слушай, а тебя «вояку», за что замели сюда-то?

Тот мрачно взглянул на Сакара и нехотя процедил сквозь зубы:

— Да не помню я ничего, клянусь Солнцем! Выпил с ребятами немного, потом ушел от них, затем шел по Березовой улице и вроде бы сцепился с «красноперыми». Очнулся здесь, башка болит, ничего не помню. «Синяки» сказали мне, что я «красноперых» разбросал, кого-то маленько покалечил, а я не помню ничего. Говорят еще, что я к ним пристал, их «павлинов», человек пять было. Я им перья пощипал, вломил им маленько, они мне тоже. Сижу теперь, жду вот.

Сакар глянул на него с восхищением:

— Ого, да ты силен, «вояка»! Как энто ты смог? Иль Солнце озарило тя?

— Да я обучаю новобранцев — стратиотов: кулачный бой, броски, да разве за две декады чему научишь эту деревенщину. Их потом по войскам, а там знамо дело, не до службы. Эх, главное мне звание лохага должны были присвоить, а теперь десять лет карьеры гиене под хвост.

— Да паря, попал ты в переплет, пощады от судьи за «красноперых» теперь не жди! — сочувствующе сказал Сакар, думая про себя о том, как им с Дэггатом повезло, что они не начали драку с патрулем «синяков», — ты главное старайся на шахты не попасть, сгниешь там, не видя Солнца. Уж лучше на тракт или лес рубить, годков десять порубишь, глядишь, ты и на свободе, — попытался утешить он «армейца».

Декарх от совета Сакара, кажется, впал в еще большее отчаяние и поник головой, Сакар даже немного затушевался от неудачной попытки того утешить и отошел от него в сторонку.

Тяжелая дубовая дверь приоткрылась и, выглянувший из-за нее стражник, прокричал:

— Никрит Гончар, на выход! Весельчакам приготовиться! — сочувственно-приободряющее, сказал он Сакару.

Чо это он? — подумал Сакар про стражника, вот «вояке» в самом деле не повезло, недаром самые тяжелые приговоры судьи под конец оставляют. Подойдя к спящему Дэггату, он принялся тормошить того:

— Эй, Молчун! Просыпайся давай, судья счас нас окучивать будет, готовь медяхи.

Дэггат проснулся и, потягиваясь принялся стряхивать с лица налипшую солому. Встав с соломы, он сладко потянулся и бодро произнес:

— Ну ч-что, пошли?

— Погодь, они без тя не начинали, сказали обождут, пока ты выспишься.

Дверь открылась, за ней нарисовалась личность стражника, крикнувшего в холодную:

— Дэггат Молчун и Сакар Колено на выход!

Сакар обращаясь к Дэггату: