Рассвет

Вскрикнув, Элисон бросила в оолой своей тарелкой, потом вскочила на ноги и побежала. Поймав Элисон, оолой крепко держало ее в руках, не лишая при этом сознания, возможно потому, что Элисон не вырывалась. Она напряженно замерла, казалось, внимательно прислушивалась к тому, что говорило ей ее оолой.

В остальных частях зала люди, сбившись в кучки, стояли, повернувшись к оолой лицом, сохраняя спокойствие. Наркотик оказал свое успокоительное действие. Зал стал ареной тихого и странно спокойного хаоса.

Лилит продолжала наблюдать за действиями Кахгуяхта, находящегося рядом с Тэйт и Габриэлем. Оолой опустилось на пол, все так же держась к людям лицом, продолжая разговаривать с ними, давая им возможность разглядеть себя со всех сторон, то, как сгибаются его руки и ноги, как движутся чувственные щупальца на голове и теле. Поворачивая голову, нагибаясь и поднимая руки, оно проделывало это специально медленно. В словах Кахгуяхта Лилит не слышала того обычного презрения превосходства или чуть снисходительной терпимости, которые она привыкла слышать при обращении к себе.

– Ты кого-нибудь из них знаешь? – поинтересовался Джозеф.

– Да – одно из родителей Никани. Но с ним я никогда не была слишком близка.

На противоположной стороне зала, щупальца Кахгуяхта на мгновение метнулись в ее сторону, и она поняла, что оолой все слышало. Лилит подумала о том, не стоит ли сказать еще что-нибудь – пусть уж сейчас узнает всю подноготную.

Но прежде чем она смогла решиться, возле нее появилось Никани. Остановившись перед Джозефом, оно критически его оглядело.

– Ты отлично выглядишь, – проговорило оно. – Как ты себя чувствуешь?

– Все хорошо.

– Так и должно быть.

Никани оглянулось на Габриэля и Тэйт.

– Что не скажешь о ваших друзьях – к сожалению, их будущее еще не определено до конца. По крайней мере одного из них.

– Да? Но почему?

Никани пошелестело своими щупальцами.

– Кахгуяхт пытается что-то сделать. Я предупреждало его, и оно согласилось с тем, что у меня талант в общении с людьми, но Тэйт и Габриэль понадобились ему позарез. Женщина выживет почти наверняка, а вот выживет ли ее мужчина – под вопросом.

– Но почему? – потребовала ответа Лилит.

– Он сам может больше не захотеть жить. Хотя таланты Кахгуяхта весьма велики. Эта пара самая спокойная из всего зала, не считая вас, конечно.

На мгновение щупальца Никани сосредоточились на руке Джозефа, которую тот стиснул в кулак настолько сильно, что ногти впились в ладонь, и из ладони уже сочилась и капала на пол кровь.

Потом Никани отвернулось от Джозефа, целиком, всем телом. Его инстинкты приказывали ему исцелить, излечить рану, успокоить боль. Но, уже хорошо зная Джозефа, оно решило не мешать ему причинять боль себе самому.

– Ты что же, умеешь предсказывать будущее? – спросил Джозеф, голос которого напоминал хриплый шепот. – Гейб собирается убить себя, так прикажешь тебя понимать?

– Не в полном смысле этого слова, но бессознательно шагнуть навстречу своей гибели он может. Что касается будущего, то предсказывать его мы не умеем. Кахгуяхт попытается спасти Габриэля – он стоит трудов. Но исходя из его прошлого поведения, ясно видно, что с ним нелегко работать.

Никани выбросило в сторону Джозефа чувственную руку и взяло его раненую ладонь, очевидно долее будучи не в силах переносить такое мучительное зрелище.

– Вам добавили в пищу успокоительное, слабый синтетический препарат, – сказало оно ему. – Сейчас я помогу тебе.

Джозеф попытался вырваться, но Никани держало его крепко. Рассмотрев кровоточащую ладонь, оно ввело Джозефу добавочную порцию успокоительного, все это время не переставая с ним говорить, тоном негромким и умиротворяющим.

– Ты же знаешь, я не причиню тебе вреда. Тебе не следует бояться меня, никакой боли или неприятных ощущений не последует. Постепенно ты привыкнешь и к необычности моего внешнего вида. Нет, нет, стой спокойно. Расслабься, не напрягай свое тело. Вот так, и еще немного. Если ты сможешь полностью расслабиться, так будет лучше, тебе проще будет перебороть страх. Прислонись к стене – вот так. Я помогу тебе перенести первый шок, не затуманивая твой разум. Понимаешь меня?

Повернувшись к Никани, Джозеф поглядел на него, потом снова отвернулся прочь, и все это медленно, почти лениво, словно движениям его препятствовала вязкость неспешно покидающих его эмоций. Никани заставило его опуститься около стены на пол, и уселось рядом само, обняв Джозефа чувственной рукой за плечи.

– Твой страх на самом деле меньше, чем тебе кажется, – сказало ему оно. – Но и даже и этот страх скоро пройдет.

Глядя на то, как Никани занимается с Джозефом, то есть исполняет свою работу, она понимала, что оолой ввел своему пациенту лишь малое количество препарата – возможно просто стимулировал выработку собственного эндорфина Джозефа, в результате чего тот немного расслабился и теперь чувствовал себя словно был немного под кайфом. Голос Никани, говорящий успокаивающие негромкие слова, действовал как дополнительное успокоительное, долженствующее привнести чувство безопасности и комфорта.

Джозеф вздохнул.