Рассвет Инлиранги

– Верно! – кивнула головой Ная. – Но часто и сам ребенок, стараясь показаться взрослым, копирует этот шаблон у родителей и окружающих людей. Все ведь помнят, как они пытались подражать взрослым. Чопорно себя вести, солидно говорить, носить мамины туфли, или папин галстук. Подражать интонациям голоса и поведению своих родителей.

Все согласливо закивали головами.

– И все, наверное, слышали фразу: «Помолчи – за умного сойдешь», или: «Смех без причины – признак дурачины». Или: «Посиди, полежи, отдохни», «Не бегай, a-то упадешь».

– Да-да! – радостно сказала Анжела. – Я в детстве, когда мне было 10 лет, любила бегать. И в основном бегала с мальчишками. Потому, что девочки в это время уже начинали вести себя «степенно». А мне говорили: «Ты же девочка! Не бегай. Тем более с мальчиками – это некрасиво!». И я перестала бегать – стала, как все…

Анжела грустно вздохнула и пожала плечами.

– Вот так, – произнесла Ная, – постепенно ребенок утрачивает себя, свою Божественную индивидуальность. Становится мертвым, неживым роботом, зато таким, как все. А ведь Бог создал его неповторимым. Веселым, творческим, живым! Бог не делает одинаковых людей. Он создает яркие индивидуальности! Но обществу они не нужны. Ему нужны исполнительные бездумные солдаты. Все в одинаковой форме. Бездушно выполняющие команды начальства и идущие нога в ногу под марш на очередную бессмысленную бойню. Или просто биомашины, «срабатывающиеся до костей» за какую-то очередную идею «светлого завтра». И ей подобные.

– Нет, я не согласен! – пламенно закричал Руслан. – Ведь есть хиппи, панки, эмо, готы. Они не такие, как все. Они протестуют! Они идут против шаблона больного общества. И ему не удалось их усреднить и сделать такими, как все!

– Да, ты прав, Руслан. Когда у ребенка начинает формироваться ум, он видит все уродство общества. Его ложь, его фальшь и механичность, косность и мертвость. Он начинает, так или иначе, сопротивляться навязываемому шаблону. Он выражает это во внешней форме. Например, хиппи отращивают длинные волосы. Эмо носят косые челки и черно-розовую одежду. Панки – гребни и цепи. Готы одеваются во все черное, подводят черным глаза. Всем своим видом они хотят показать, что они не такие, как все. Они сопротивляются общественному шаблону. Каждый подросток, идущий в неформальное движение, хочет показать всему миру свою «непохожесть» на всех вокруг. Он сопротивляется навязываемым обществом стереотипам мышления. Но его сопротивление стихийно, спонтанно. Часто он даже не может его сформулировать умом, выразить его словами. Он просто чувствует, что так, как все, он жить не может и не хочет. Но общество продолжает давить на него со всех сторон и все-таки доделывает свое черное дело. Человеку очень трудно идти на сознательный протест. И многие подростки, вырастая, успокаиваются и становятся в ряды заурядной серой массы, подчиненной общему шаблону.

– Но есть же духовные направления, – возразил Артур. – Там люди борются с шаблоном, развивают реальное видение себя и мира. Они ведь продолжают развивать свою индивидуальность!

– Да, Артур, – согласилась Ная. – Есть такие движения, которые поборники шаблона сейчас окрестили «сектами» и активно борются с ними. Конечно, далеко не каждое духовное движение учит реальному виденью. Большинство уже давно забыли об этом и учат своей традиции, догме. То есть немного другому шаблону, не сильно отличающемуся от общепринятого.

– Но что же делать, чтобы освободиться от шаблона? – спросила Алиса.

– Для этого прежде всего его надо изучать, как все это устроено. То есть надо отслеживать в себе шаблонные мысли, стереотипные реакции, общественные мнения, привычки, обусловленные эмоции. Например, похвалили – обрадовался, поругали – обиделся. То есть постоянно наблюдать за собой, за своими реакциями, проявлениями. То есть поведением. А еще лучше, когда это делает не один человек, а целая группа единомышленников. Так как со стороны-то виднее, с чем ты отождествлен, что тебя губит. И можно указывать друг другу на эти вмонтированные воспитанием механизмы, чуждые душе человека.

– Что же делать, если я их увижу? – озадаченно спросил Андреич.