Рассвет Инлиранги

– Есть три выхода жить без шаблона: первый – это суицид, и сейчас эмо очень много говорят об этом. Это даже стало модным. Но суицид – это не самый лучший выход. Лишая себя жизни, человек расписывается в том, что та жизнь, которую ему дал Господь, не нужна. Он отказывается проходить школу совершенства, коей является воплощение на Земле. И, конечно, Создатель таких людей не любит. Он отправляет их как второгодников на новое воплощение. Поэтому суицид не решает проблему. Человек должен не тело свое убивать, а развивать индивидуальность, данную ему Богом.

Второй выход – это быть отшельником, схимником. Так как даже в монастыре будут навязывать свои шаблоны и стараться загнать человека в них. Будут навязывать вместо одних догм другие. И что толку, что уходя в монастырь, человек сменит одну форму несвободы на другую? Сменит одни костыли на другие? В этом нет принципиальной разницы. И это не даст ему возможности стать свободным.

А третий выход – это стать инлирангой, то есть актером и зрителем своей жизни.

– О, как это? – живо заинтересовались все.

– Инлиранг – это актер и зритель драмы жизни. Человек, стремящийся к развитию своей божественной индивидуальности. Он прекрасно знает шаблон в себе и в других, но для вида может сыграть нужную роль. Он осознанно себя так ведет, чтоб быть адекватным в любых обстоятельствах. Но он знает, что это игра и остается ее зрителем. Он становится даже мастером такой игры! И может конгруэнтно проявиться в любых обстоятельствах, создавая о себе нужное мнение. Он ведет себя настолько адекватно и целостно, что никто даже и не подумает, что это игра. И так он быстрее достигает той цели, которая ему нужна. Таким образом, он свободен от шаблона, ведь он сам, по своей воле воспроизводит его. И в то же время инлиранг мастерски воспроизводит любые нужные паттерны, умея перевоплощаться в любую роль. В бомжа и министра, священника и бандита, полицейского и клубного кутилу.

– А как это у него получается? – замотал головой от непонимания Антон.

– Для этого он практикует санс-театр, где учится входить в любую роль не только внешне, но и энергетически. То есть не только внешне показывает те или иные чувства, но и внутренне это очень сильно переживает. Допустим, если он играет Христа, то старается и сам в своем внутреннем состоянии соответствовать ему. Быть в Любви и Благодати, нести учение людям.

– Как интересно! Скажите, пожалуйста, а нельзя ли обучиться Инлиранге? – спросил Руслан.

– Да, мы с вами будем осваивать ее. И прямо сейчас начнем играть санс-театр.

Все радостно загудели.

– Начнем с Вас, Андреич.

Тот сразу же приосанился, выпрямил плечи и с готовностью стал слушать Наю.

– Давайте, прямо сейчас начните разрушать свой шаблон, который сковывает Вас. Вырывайтесь из его цепких лап! Ломайте свою внутреннюю клетку. Клетку Ваших представлений о себе и мире!

– Да, я готов. Что мне нужно делать для этого?

– Для этого вставайте на четвереньки и с лицом полного идиота ходите кругами.

– Я? Как?!.. – от неожиданности Андреич даже поперхнулся. – Разве я могу?

– Главное – начать, просто действуйте. Чувствуете, как сковывает Вас Ваша внутренняя тюрьма?

– Наверное… – неопределенно ответил он.

– Так сломайте же ее стены! Зачем они Вам?

Андреич неуверенно встал на карачки. Было немного странно видеть, как солидный, серьезный дяденька в седых власах, с небольшим животиком стоит посреди поляны на четвереньках и к чему-то готовится. У непосвященного зрителя могло бы возникнуть впечатление, что тот, наверное тронулся умом. Но все присутствующие понимали, что это – духовная практика на разотождествление с ложными представлениями личности. Поэтому все старались сдерживать себя, дабы не рассмеяться, несмотря на всю комичность происходящего. Андреич немного постоял так, преодолевая себя. А затем, оглядываясь на всех, стал корчить уморные рожицы. Его челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит. Изо рта потекла слюна. Он начал бегать по кругу и «бодать» то одного сидящего, то другого. При этом что-то нечленораздельно мыча и бормоча себе под нос. В конце концов все не выдержали и заржали от нелепости происходящего.

– Стоп! – скомандовала Ная. – Андреич, наблюдайте, как сковывает Вас шаблон. Что Вам мешает сейчас? Скажите.

– Ну, чувство важности, – тушуясь, ответил он. – Я же директор, я привык к этой роли, сросся с ней.

– Так, хорошо. А еще что?

– Еще страх осуждения. Мне ведь нельзя, чтоб меня воспринимали, как дурака. Вдруг подчиненные слушаться не будут, отвернутся компаньоны? Они ведь должны меня воспринимать серьезно!

– Что ж, хорошее самонаблюдение, – сказала Ная. – А теперь сутрируйте свои важность, страх и посмейтесь над ними.

Андреич немного подумал, затем встал на ноги и, бья себя что есть силы в грудь кулаком, уморно заявил:

– Я важный, очень важный! Все должны знать, как я важен, – выкликал он высоконьким голосочком, срывающимся на фальцет.

Через некоторое время он не выдержал и сам стал смеяться над нелепостью своего заявления.

– А теперь сутрируйте свой страх, – сказала Ная.