Рассвет Ив (ЛП)

Салем глубоко вздохнул и положил свое запястье мне на руку. Лампа заливала его опаленную пузырящуюся кожу мертвенным светом. Хотя ткани быстро стягивались, это, наверное, было невыносимо. Я украдкой оглянулась через плечо и увидела, что его глаза закрыты, брови нахмурены, а голова откинута назад к стене.

«Вот почему я убил Элейн».

— Ты винишь ее за это? — я положила его руку себе на колено, чтобы его нежная плоть ни за что не задевала.

— Элейн? Нет. Дрон сделал меня тем, кто я есть, когда он накачал ее беременное тело своим экспериментальным ядом. Я уб…

— Подожди. Он ввел ей что-то еще, кроме своего укуса? — у меня свело живот. То ли от нервов, то ли от голода, но я сделала вид, что не замечаю этого.

— Элейн позволяла ему делать с ней все, что он хотел. Она надеялась подарить ему прекрасно сконструированного ребенка, Принца его избранной расы. Дрон умер еще до моего рождения, но она все еще надеялась, — Салем сжал кулак, растягивая новообразованную кожу на костяшках пальцев. — Эта пи*да с промытыми мозгами была разочарована, когда впервые вывела меня на солнце. Я удивлен, что она просто не позволила мне развеяться пеплом по ветру. Но тогда она не смогла бы использовать мое состояние в качестве наказания в течение следующих двенадцати лет.

У меня перехватило дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы жили по всей Северной Америке, переезжая с места на место.

Бежали от моего отца? Мичио искал ее годами, движимый жаждой мести. Но она словно исчезла с лица земли.

— Она ненавидела тот факт, что мы можем путешествовать только ночью, — сказал он. — Было неудобно, что мы могли укрыться только в темных местах. Она ненавидела меня за это. Ненавидела, что моя слабость сделала меня несовершенным. Всякий раз, когда я плохо себя вел… черт, даже когда я этого не делал, она выталкивала меня наружу и держала на солнце достаточно долго, чтобы я почувствовал ее обиду до самых костей. В буквальном смысле.

Я прикрыла рот рукой, и внутри у меня все сжалось от боли.

— Во время одного из таких наказаний, — тихо сказал он, — я разорвал ей горло.

Повернувшись на его коленях, я оседлала его бедра и обхватила его сильную шею.

— Надеюсь, она страдала.

Салем так легко прикоснулся своими губами к моим. Нежная ласка была подобна клыкам в сердце, отчаянно питающимся от моей души. Это было больно, красиво и мучительно.

— Наши похитители могли бы бросить тебя при свете дня, — я прижалась лбом к его лбу.

— Они могли убить тебя, пока я был под действием наркотиков.

— Они могли понюхать мои трусики, — я поджала губы.

— Лучше бы они этого не делали…

— Может, они понюхали твои?

Его плечи дернулись под моими руками, и мгновение спустя великолепная улыбка озарила его лицо.

Я провела пальцем по чувственному изгибу его рта.

— Пойдем со мной в мой лагерь. Мичио там, и он, возможно, сможет… — я остановила себя, прежде чем дала обещание, которое не могла сдержать. — Он может провести несколько генетических тестов. Может быть, есть что-то… я не знаю. До появления вируса он работал в лаборатории с Дроном. Когда-то они были близки и знали тонкости работы друг друга. Может быть, он объяснит твою реакцию на солнечный свет?

— Ты просишь меня войти во владения великих воинов после того, как я лишил девственности их драгоценную дочь? — он невесело рассмеялся. — Они меня кастрируют.

— Сначала им придется пробиться через меня.

— Свирепая, — Салем провел большим пальцем по моей щеке.

— Упрямая. Я не готова отпустить тебя.

— Хорошо, потому что я не собираюсь отпускать тебя.

— Сталкер, — прошептала я ему в губы.

Пальцы, ласкающие мое лицо, были мягкими, теплыми и… исцеленными. Я схватила его за запястье и поднесла к свету лампы. Нетронутая фарфоровая кожа обтягивала его большую мускулистую руку с идеально подстриженными ногтями. Невероятно.

— Это было быстро, — я переплела наши пальцы и встретилась с ним взглядом. — Сколько времени ты можешь выдержать на солнце?..

— Потребуется всего несколько секунд, чтобы прожечь мышцы и кости и добраться до моих органов, — Салем уставился на наши руки с непроницаемым выражением лица. — Были времена, когда я был моложе… требовалось несколько недель, чтобы залечить мои внутренности. Я думал, что не переживу эти травмы. Мой худший инцидент произошел из-за пяти самых изнурительных секунд моей жизни. Один взгляд на восход солнца и… — он закрыл глаза, его лоб исказился от боли.

— Ты никогда не видел солнца, — у меня заболело сердце.

Его глаза открылись, взгляд скользнул по моим волосам.

— Я думаю, что оно выглядит примерно так, — подняв огненный локон, он нежно погладил пряди. — И вот так, — он провел пальцем вокруг одного из моих глаз и задержался на внешнем уголке. — Моя Доун. Мой рассвет.

«Твои глаза вызывают зависимость… такие ослепительные и болезненные, что кажется, будто смотришь на потерянный рассвет после двадцати лет темноты».