Рассвет Кровавой Хабанеро (СИ)

Данзо, размышляя о чем-то своем, задумчиво провел пальцем, подцепив чашки лифчика, приспустил их, полюбовался грудками юной прелестницы и, словно желая проверить их на прочность, крепко ухватил за соски и резко несколько раз потянул. Кушина непроизвольно попыталась дать ему по рукам, но ловко и бесшумно была скручена, так, что даже не поняла, что произошло. Ее держали так легко и уверенно, что та не могла дернуться, самое удивительное, при этом ей даже не было больно. Данзо свое дело знал и, будучи до мозга костей рациональным человеком, никогда не превышал силовые меры сверх необходимых.

Кушина была усажена к нему на колени, он велел снять бюстгальтер и любовался ею, как дорогой статуэткой из какой-нибудь частной коллекции, оглаживал руками сверху до низу. После просунул пальцы под оставшуюся деталь белья и приказал, вставая:

— Снимай трусы.

Узумаки неохотно повиновалась, опасаясь, что ее снова скрутят. Она уже вовсю чуяла, насколько этот человек не прост, и пыталась подавить подступающий панический страх: она отчетливо сейчас осознавала, что он может с ней сделать все, что захочет, и сделает. И ему не составит никакого труда легко задушить ее насмерть одним мановением руки. Никакие мольбы или знаки его не остановят.

Данзо подтолкнул замешкавшуюся Кушину к кровати и уложил лицом вниз. Судя по звукам, он, шурша, что-то достал, предположительно из коробки. Это была штуковина, похожая на те, что им с Минато не так давно приносил Джирайя. Данзо капнул на предмет чуток смазки, раздвинул ей ягодицы и вставил его в попку, Кушина резко дернулась. К штуковине полагался крепеж, пристегивающий ее к некому подобию тонкого пояска, чтобы не выскочила.

— Отлично, — сказал Данзо, — теперь ты не обделаешься.

При этих словах Кушина похолодела, она уже слышала от Джирайи, что при сильном удушье жертва нередко ходит под себя. Такая подготовка лишь еще больше свидетельствовала о том, как беспощадно будут над ней издеваться.

Данзо не торопился, он гладил девушку, перебирал ее прекрасные волосы необычного оттенка, снова щипал ее больно за соски, облизывал, словно бы пробуя на вкус, и подтащил к краю кровати, разведя ей ноги пошире. Спустив штаны, Данзо прижался к ее щелке так и не вставшим членом и начал тереться, но без особого успеха. Однако такая неудача, похоже, ничуть не смутила его. Он продолжал крутить задницей, пытаясь возбудиться. Судя по всему, такое ему было не впервой. «Вот импотент», — злобно думала Кушина. Данзо, чье лицо было все это время мрачно и спокойно вдруг улыбнулся, и эта улыбка, выглядевшая довольно зловеще, ничего хорошего не предвещала.

— Сейчас мы с тобой славно поиграем, — сообщил он.

В следующий момент в его руке как по волшебству появился пакет, черный и плотный. Кушина не успела опомниться, как тот оказался у нее на голове и был плотно затянут веревкой у основания, на ее шее. Взятая врасплох, она начала сопротивляться, пытаясь сорвать проклятый пакет с головы, но была крепко схвачена за руки и пристегнута наручниками к спинке кровати. Хабанеро к подобному была не готова, она брыкалась, колотя клиента ногами. Но чем сильнее она дергалась, тем меньше оставалось у нее воздуха в пакете.

Довольный Данзо придерживал ее за ноги, потом навалился, прижимаясь к ней всем телом, и, устроившись поудобнее, стал затягивать веревку на ее шее туже. У Кушины началась паника, все то, о чем предупреждал Джирайя, тут же полностью вылетело из головы, остался слепой животный страх. Данзо тяжело дышал, его бросало в пот и сладкую дрожь. Наконец, у него появилась эрекция, достаточная, чтобы присунуть этой буйной девке, что он и сделал, с наслаждением ощущая, как погружается в жаркую влажную щелку. Данзо драл ее, наслаждаясь ее отчаянием и агонией, он чувствовал себя всемогущим, испытывал небывалый восторг от власти над ней. Давно его так не ублажала ни одна девка!

Кушину сотрясали судороги; там, в темном пакете, еле уловимые и даже приятные видения, посещавшие ее накануне с Джирайей, превратились в сущие кошмары; слышались зовущие на помощь голоса тонущих во время бури родителей, из волн тянулись руки-водоросли, утягивающие их вниз вместе с ней в плотное безвоздушное пространство. Темные воды смыкались над головой, последним светом, виденным ею, был далекий отблеск молнии в небе. Далее Кушина ничего не помнила.

***

Полная тишина, царившая на морском дне, потихоньку рассеивалась. Узумаки очень медленно выплывала из небытия. До нее доносились голоса двух женщин. Один принадлежал, кажется, госпоже Бивако, а другой Кушина никак не могла узнать, хоть он и казался ей очень знакомым. Этот голос сказал, непонятно к кому обращаясь: «Что же вы девчонку совсем уморили?»

В ушах зашумело, и дальше Хабанеро не смогла ничего разобрать. На лице у нее была кислородная маска, рядом суетилась недавняя посетительница, та самая знакомая Джирайи, которая не так давно развлекалась с ней и с Минато.

— Данзо в этот раз переусердствовал, — словно где-то вдалеке сказала Бивако.