Рассвет мертвых

Вальтер сидел в чайной комнате и пил свой странный чай. Я села рядом с ним, положив ноги ему на колени.

— Мирослав часто посещает нас, — задумчиво произнес он.

Вальтер завернул мне штанину и осторожно прикасался к белым ямочкам от укуса капкана.

— Скоро он уедет и не будет нас больше беспокоить.

— Он тебе не нравится?

— Если он был подальше, больше бы нравился. Не стоит ему много уделять внимания, он этого не достоин.

— Он вон какой музей отстроил, а ты говоришь, он не достоин.

— Ты переоцениваешь его. Мирослав не достоин твоего внимания и тебе не следует им увлекаться.

— Что за кошка пробежала между вами?

— То не кошка, а разные убеждения. Но не будем больше о нем.

Вальтер передал мне опустошенную чашку, и я поставила ее на стол.

— Нога быстро зажила, это очень хорошо.

— Да, я даже хромать перестала.

— Твоя подруга так мило за тобой ухаживала. Я мог наблюдать за вами вечность.

— Вальтер. Ты будешь злиться на меня?

— Я никогда на тебя не злюсь.

— Я хочу кое о чем попросить.

— Это связано с Мирославом?

— Да.

— Тогда я имею право злиться.

— На меня?

— На него.

— На него, пожалуйста, злись, сколько хочешь. Речь идет обо мне. Я писала картину, когда чувствовала себя плохо. В ней показано то зло, что я испытала. Я выплеснула его на холст. Выпала возможность избавиться от картины, и я хочу этого.

— Но я не хочу. Пойми, ты больше никогда не сможешь нарисовать подобное. Это случилось единожды и может не повториться.

— И не надо. Мне отчего-то кажется, что я никогда не была счастлива. Словно всю жизнь я во тьме провела. Это преследует меня, не дает покоя.

— Все мы счастливы, только не замечаем этого.

Я взяла руку Вальтера и потянула к себе.

— Хочешь послушать мое сердце?

Вампир не отказался. Холодная рука коснулась горячей кожи. Мы оба замерли. Вальтер слушал. А мне было интересно, чем это может для меня закончиться.

В конце концов, Вальтер дал согласие. Он объявил мне это и больше не показывался в музее. Мрак обещал зайти, как только у него появилось бы свободное время. Я его ждала вместе с Робертой, но он так и не пришел.

— Я поддерживаю Вальтера. Нечего продавать всяким… как ты сказала?

— Павлин.

— Наши потомки потом бы любовались твоей картиной.

— Нечем здесь любоваться. Страшная картина и страшные чудовища, которые заставляют людей проливать кровь.

— Мне кажется, искусство должно заставлять размышлять и ты с этим справилась.

— Все равно хочу избавиться от нее.

— Говорят, он очень красивый.

— Кто?

— Павлин твой. Черные бездонные глаза. Смотришься в них как в пропасть. Эта пропасть раскрывается и поглощает тебя. Увлекает за собой, кружит голову и как только наиграется, отпускает в мертвую пустошь. Но и здесь не найдет душа умиротворения. Демон не дал свободы, но позволил проститься. Красными губами он будет целовать до тех пор, пока не высосет душу.

— Не нравятся мне твои слова.

— Это не мои. Так Марселина говорила о нем.

— Что? Марселина?

Роберта выглянула в окно. На улице темнело.

— Я не могу больше с тобой оставаться. Я бы посидела с тобой еще, но за мной сейчас Нестор придет.

Вместе они собирались обустраивать новый дом. Нестор только построил им гнездышко, как Арина принялась прогонять дочь замуж с удвоенной силой. Нестор из-за этого перестал вовсе приходить к ним в гости. Роберта долго ругалась с матерью, но первой сдалась. Взяв с собой приданое, Роберта покинула родительский дом. Арина осталась одна, но была довольна собой.

Роберта ушла из музея. Я осталась стоять у картины. Походив по другому залу, я опять вернулась к прежнему месту. Мрак не приходил уже вторые сутки, хотя до этого посещал музей каждый день по несколько раз. Я маялась у входа музея, бродила туда-сюда. Выглядывала на улицу, но в темноте ничего не могла разглядеть. Я вновь оказалась у своей картины. Немного прошло времени, как я услышала шаги. Шли двое. Я думала, это Вальтер с кем-то. Но по длинному залу ко мне навстречу двигались Мрак и Марселина. Ведьма громко смеялась шуткам Мрака и вешалась ему на шею. Меня охватил ужас при виде ее. Вместе они выглядели как коварные хищники. Он — в черном, опасно-обаятельный. И она — красная и соблазнительно-жалящая.

— Грета, это Марселина, — представил он ее.

— О, птичка! Близость смерти нисколько не испортила тебя. Как твоя ручка?

Я оцепенела. Даже если нужно было позвать Вальтера, я бы не смогла.

— Вы знакомы? Я боюсь спросить, как это случилось.

— Птичка забрела ко мне, когда я искала последнюю душу. Очень вовремя. У меня получилось отравить девочку, но помешали…

— Оборотни! — вдруг обрела я голос. — Меня спасли оборотни.

Марселина улыбнулась. Она нисколько не смутилась.

— К моему сожалению. Волки часто портят мои замыслы, но сильнее мне докучает Вальтер. Он не убережет тебя, милая.

— Чем тебя донимает безобидный Вальтер?

— Своей живучестью. А ты бы мог мне помочь.

— Если бы я узнал о твоих планах раньше, то непременно оторвал бы тебе голову, — холодно произнес Мрак. Марселина от неожиданности отступила от него.

Мрак протянул мне конверт и сказал, что картину заберут завтра. Он развернулся, чтобы уйти. Марселина, взяв его под руку, обернулась через плечо: