Рассвет на закате

Вообще-то, очень сложно держаться с достоинством, будучи в разорванном платье, в разодранных в клочья чулках и без обуви. Но она постаралась. Элинор попыталась натянуть порванное платье на бесполезную в данном случае кружевную сорочку одной рукой, и одновременно другой пригладить растрепанные волосы. И почти с горечью сказала:

— И нечего грубить.

— Грубить! — Казалось, его отвращение еще более возросло. — Слушайте, дамочка, я только что потратил три недели драгоценного времени уборочной страды в том месте, которое теперь называют Россией, чтобы заключить сделку на зерно, которая принесет выгоду кому угодно, только не мне. Затем я приезжаю домой, и тут выясняется, что моя женушка, эта двуличная Джилл-милашка, воспользовалась удобным случаем и в мое отсутствие отправилась в Лас-Вегас или еще в какое-нибудь проклятое местечко, где легко начать бракоразводный процесс, таким образом положив конец моей второй попытке обрести семейное блаженство. Моя тетка умерла — это была единственная родственница, которая кроме моего деда когда-либо задавала мне хорошенькую встряску, каковы бы ни были ее личные наклонности. Она оставила мне, как сказал парень по телефону, антикварный магазин со всем содержимым, который нужен мне, как лишняя дырка в голове. Когда я приехал, чтобы разобраться с делами, то обнаружил большую компанию горожан, которые определенно праздновали ее кончину при помощи пирожных и эля. Конечно, вы понимаете, что я не слишком взволнован. Когда милашка в голубом сказала мне убираться к черту, я убрался. Затем, расслышав любопытные звуки в темноте, я обнаруживаю, что та же самая милашка взламывает дом моей тетки. Так что можете признать, миссис Райт, если так вас зовут, что, следуя логике и положению вещей в данный момент, мне есть от чего помрачнеть.

Да, эта речь была длинной.

Элинор прикрыла глаза в ожидании, когда он закончит. Ее голова страшно болела. Коленки и локти кровоточили. Ей казалось, что из-за такого тяжелого трюка, как перелезание через амбразуру окна, ее тело сейчас распадется на части.

Когда он наконец заткнулся, она процедила в ответ сквозь зубы:

— Я устала. Я не в состоянии даже ответить вам или сделать что-нибудь. Добро пожаловать в наш город, мистер Бонфорд. Если вы хотите съесть что-нибудь, то в холодильнике есть ветчина и молоко.

— Я нашел ветчину, молоко пахнет забавно, а легкое пиво я не пью.

— …И хлеб в хлебнице, — продолжала она, не обращая внимания на его слова. — Мы сможем продолжить нашу оживленную беседу утром. А сейчас я намерена лечь в постель.

— В свою или в мою?

Элинор вытаращила глаза. Он улыбался, но она видела в этом мало смешного.

— Просто я хотел внести ясность, — сказал он. — Джилл научила меня одному: ничего не считать само собой разумеющимся. Пусть все будет изложено в письменной форме.

Он был так же непохож на Марвина Коулса, который сказал однажды то же самое, как тушеное мясо не похоже на копченую сосиску. Но образ мышления у них казался одинаковым.

Прежде чем Элинор успела подумать, у нее вырвалось:

— Должно быть, у вас был интересный союз.

— Как и у вас, — ответил он, — если, конечно, то, что я краем уха слышал сегодня вечером в городском бистро, имеет смысл.

Она не обратила внимания на его замечание. Она думала о другом. Получить в письменном виде. Если бы магазин был завещан ей! Люди не забудут никогда, что Джулия не сделала этого. И именно потому, что она не сделала этого, Элинор и оказалась сегодня в таком ужасающем положении.

К черту племянника! К черту Марвина! К черту всех!

И она снова процедила сквозь зубы:

— Спокойной ночи, мистер Бонфорд.

— Спокойной ночи, миссис Райт.

Когда она начала подниматься по затемненной лестнице, у нее возникло чувство, что он колеблется: то ли пойти за ней, то ли посмотреть ей вслед. Она не доставит ему удовольствия и не оглянется на него, но все-таки у нее было отчаянное желание выглядеть как можно менее смешной. Вопреки всем усилиям лоскутья ее платья развевались, а пальцы ног торчали из дырок на чулках. Наверное, она выглядит, как оборванка и босячка. Но это была его вина.

На вершине лестницы Элинор позволила себе бросить беглый взгляд вниз. Он все еще был в холле и смотрел на нее, слегка освещенный рассеянными лучами ночной лампы. Он явно был ошеломлен. Но и сам он не выглядел слишком элегантно: в халате не по размеру, с огромными ногами и руками, по-прежнему скрещенными на широкой груди. Он поймал ее взгляд и улыбнулся. Это настолько выбило ее из колеи, что она споткнулась на краю ковровой дорожки и чуть не сломала себе шею, налетев на выпуклость орнамента балюстрады.

— Все в порядке? — обратился он к ней.

— Да, — обронила она. — Спасибо.

«Я грациозна, как растолстевшая ящерица, — подумала Элинор. — Ну что же, к черту все это». И она поплелась дальше, потирая ушибленное плечо. Может быть, и поделом ей. Может быть, не стоило капризничать, и тогда она не попала бы в столь глупое положение.

Только теперь она вспомнила, что ее туфли, пальто и сумочка со всем содержимым все еще лежали на скамье под окном чулана.

Глава 6