Рассвет на закате

А из задней комнаты все еще не доносилось ни звука.

Может быть, они вообще ушли?

Но, с другой стороны, может, и не ушли. У Тони Мондейна свои методы.

Через некоторое время из задней двери появился Тони Мондейн, крепко обнимая за плечи Джилл Бонфорд. Она еще не вполне была успокоена, но явно укрощена.

— Сводка новостей, — сказал Энтони бодрым тоном, — миссис Бонфорд согласна все продать мне, и детали всех не касаются. — Он подмигнул. — Все вступает в силу сразу после подписания документов и оплаты. Завтра, например. А в отпущенный промежуток времени, дети мои, мы с миссис Бонфорд отправляемся отпраздновать нашу сделку, и я обещаю, что сегодня вы нас больше не увидите. Ну, почему я не слышу аплодисментов?

Бен и Мэри Энн, облегченно вздохнув, захлопали в ладоши. Если Тони намеревался стать владельцем магазина, то Бену и Мэри Энн было совершенно наплевать, что думает по этому поводу Джилл Бонфорд. А вот Элинор все еще была слишком разозлена, чтобы проявлять осторожность.

Джилл улыбалась, одинаково ненавидя всю троицу, но выполняя свою собственную роль в игре. Если бы она могла дать волю чувствам, она послала бы их к черту и поставила бы Тони условие: он получает магазин, если не наймет их обратно. Но ее шанс и так был невелик. Поэтому ей оставалось лишь смириться с их угрюмыми взглядами.

Ну ничего, они еще свое получат. Особенно Элинор Райт. Особенно. Только посмотрите на нее! Она сидит тут в своем модном шерстяном платье. А волосы ее покрашены искусно, даже не определишь, то ли это дорогой пепельный оттенок, то ли благородная седина. И она так довольна собой, она… эдакая кошечка, которая никогда не боялась завтрашнего дня или тяжелых времен. И ей не приходилось задумываться, выживет ли она на следующее утро или нет. Все ей удавалось, этой Элинор Райт. Определенно. Все удавалось.

Джилл ненавидела подобных женщин.

— Бай-бай! — сказала Джилл Бонфорд.

Когда они втроем прошли в заднюю комнату, там еще чувствовался аромат дорогих духов Джилл. Не говоря ни слова, Мэри Энн прошла в крошечную уборную, взяла освежитель воздуха и опрыскала помещение.

Зазвонил телефон.

Элинор с улыбкой села в кресло и взяла трубку.

— «Антиквариат Бонфорд», — сказала она. — Элинор Райт слушает.

Звонила Марта, вдова Мэтта. Она сказала:

— Элинор, дорогая, я наконец набралась храбрости и занялась разбором письменного стола Мэтта. И, кажется, некоторые бумаги, которые я нашла, касаются вас. Я ничего не смыслю в таких вещах, но я видела ваше имя, название магазина и подпись мистера Бентона. Нет, точнее — мистера Бентона Бонфорда. Питера нет в городе. Не могли бы вы подъехать и забрать бумаги? Может быть, мы выпили бы кофе. Ведь я вас не видела с тех пор, как вы заболели.

Элинор взглянула на листок с текущими делами дня. Не было ничего срочного, кроме одного телефонного звонка на ферму прямо за городом. Надо прицениться к гарнитуру для столовой. И они так давно не виделись с Мартой, которая была Элинор как родная.

Она договорилась о встрече, повесила трубку и оглянулась. Томасин спрыгнул с коленей Мэри Энн и перебрался к Элинор. Он лизнул ее шершавым языком и уперся мохнатыми лапками в ее живот.

Восприняв это как сигнал, Мэри Энн пошла назад в магазин, чтобы заняться известным протиранием китайского фарфора на полках. Бен прислонился к своему уэлшевскому буфету, скрестив руки точно так же, как это делал Бентон, и спросил:

— Ну так как?

Она знала, что он имеет в виду. Пожав плечами, она вздохнула:

— Надо принимать вещи такими, как они есть.

Она никак не могла побороть искушение сказать о кольце, которое по-прежнему находилось в ее сумке. Она уже видела потрясение в его глазах. Разочарование. Он не поймет ее, даже если она скажет о медицинских счетах, которые предстоит оплатить.

Бен являлся представителем почти исчезнувшего поколения, с нерушимыми убеждениями в том, что вещи, присущие мужчинам, являются для женщин абсолютным грехом и обрекают их на геенну огненную. Порядочная женщина не будет продаваться.

Он разглядывал свои коротко обстриженные ногти сквозь треснувшие стекла очков.

— Вы не думаете, что он передумает?

— Купить магазин? Нет. Он действительно хочет приобрести его, Бен.

— Но она… Она-то уберется отсюда?

— Я… я думаю, да. Думаю, уберется.

— Ну, хоть что-то хорошее.

Что-то принуждало ее быть честной:

— Тони доводит до конца все, за что берется.

Последовала гневная вспышка:

— Тогда мне хотелось бы, чтобы он занялся своими чертовыми делами в Сент-Луисе, а нас оставил бы в покое! — Тут Бен замолчал, вздохнул и покачал головой. — Я слишком стар да и не переживу, если все здесь переменится, — сказал он. — Но я думаю, что выбора нет. Работа есть работа.

— Особенно в нашем возрасте, — грустно сказала Элинор.

Но он парировал:

— Да к черту возраст! Я-то, может быть, и старик, но вы — чертовски привлекательная женщина. К тому же у вас такая же хорошая репутация, как была у Джулии. Дела здесь обстоят плохо, киска, вы думаете, что пора податься куда-нибудь на другую работу, и помните, я благословляю вас.

Элинор была абсолютно потрясена. И растрогана. Она сказала: