Рассвет над Самуром (СИ)

— Письмо от Аиши? — удивилось ушастенькое и грозное создание за столом. Хотя что в ней сейчас грозного? — пятнышко от сливок на груди, вверху фартучка в виде… Да это же натуральная клетка коронавируса при увеличении! Руки сами потянулись к ней, пока Кая расширив глаза, смотрела на столь вопиющее рукоприкладство.

— Ах, пятнышко, — несколько разочарованно выдохнула она, когда я убрал последствие кулинарных изысков.

Сегодня я встал пораньше, надо было навестить производство будущего стального гиганта этого мира. Кая приготовила мне завтрак, а сейчас готовила филе зубра в сливочном соусе на обед. У лисодевочки тоже много дел, но успевает везде словно белочка.

— И это тоже, — согласился, с наслаждением зарываясь в приятно пахнущие волосы. — Убираю последствия подарка Алькандариев.

Дело в том, что вчера Кая отправилась через портал в Тритикам, пока мы играли в монополию. Выскользнула под невидимостью, когда Аиша открыла дверь опочивальни, обратившись к гвардейцам охраны с пустяковым вопросом. В Тритикаме лисодевочка была всего раз, проездом, вместе с Джерком на обучающей миссии несколько лет назад в Кургане гноллов. Ориентировалась плохо, но главную дорогу, от западных ворот — улицу Тележную, где неподалеку стоял дом Алькандариев, знала.

Пробравшись к дому, она полчаса изучала обстановку: нет ли соглядатаев, подозрительных личностей. Воробей торопился — крохой уродился. Я наставительно и строго, используя образную речь и пословицы, предупредил лисодевочку об осторожности. Мою карету во дворе дома Алькандариев Кая засекла сразу и добросовестно отрабатывала наружное наблюдение.

Не знаю насколько далеко заходят нити покушения. Под допингом ощущений сломанного пальца Сентента выкладывал самые дикие версии: от неформального главы аристократической партии королевства или принца Гэлреса Эсванийского, до барона Ферми и магоголиков. Вот это тайное общество магов, всплывшее в потоке откровений графа, меня напрягло конкретно. Пора перестать местных «чистокровок» держать за клоунов, пусть их шапито довольно далеко от королевства. Упыри, провозгласившие магов лучше обычных людей и ставящие себе цель превратить в них всех, а того, кто Дар не словит — утилизировать, мне сильно кое-кого напоминали из земной истории. Над ними тоже поначалу смеялись.

Но кроме патруля стражи, за полчаса у дома Алькандариев, не промелькнуло и тени.

Кая перемахнула забор и постучалась рукояткой кинжала в окно. Джиро объяснил Блану кто она, и лисодевочку впустили внутрь. В доме она передала мои устные инструкции: Сентенту надо было заставить написать слезливое письмо на имя королевского величества о падеже скота, неурожае, бунте и нашествии демонов в его владениях, которые срочно необходимо навестить. Сам граф всё еще лежал в сундуке, в карете. Блан планировал ранним утром привезти его в лавку и закинуть в подвал.

Отец дочери, убитой подручным графа, внезапно заполучивший в руки своего злейшего врага, был взволнован, окутан аурой мести, суетлив и мрачен.

Это по словам Каи, но состояние торговца я примерно представлял. Рина Хамеши сидела на втором этаже с Дабри Алькандарией и в разговоре Джиро с Бланом, участия не принимала.

Так выглядела начальная диспозиция. Моя директива Блану была проста и незатейлива: граф должен жить, пока он нужен в раскладах. Примерно пару дней, пока наши люди не встретят посланцев Ингвелланиса. Руки целые должны быть, голова не отбитая. Остальные условия существования Сентенты целиком на Блане.

«Джерк тебя понимает, Блан, — проявила сочувствие Кая, — ты не палач, обычный торговец и любящий отец. Твой враг заслуживает худшей смерти и сдерживать себя непросто. Пытать его — пытать себя. Видеть графа — видеть мертвую дочь. Ты должен с его смертью отпустить Энсини, жить ради своих родных. Однако несколько дней сдерживай себя. Враг в твоих руках, но будь осторожен: не развязывай стяжки из эльфийской ширавы, прежде чем закуешь его в кандалы. Не верь ни одному слову графа, если он сбежит, это поставит под удар тебя и твою семью. Береги себя.»

В общем-то Джиро аналогичную концепцию Блану продвигал. Но никогда нелишним будет впечатать каждое слово в мозг: всё же, такой злодей в руках обычного торговца. Будь Сентента одаренным, передача пленника не состоялась бы, но граф слаб и изнежен.

Затем Кая сходила в карету, достала графа из сундука и тот, испуганно хныча, написал искомое письмо при свете огарка, на разделочной доске, прихваченной лисодевочкой из дому. Был пленник изрядно измучен, вонюч, окончательно пал духом.

Жалко его Кае абсолютно не было, но столь быстрая потеря человеческого вида производила тяжелое впечатление. Искомое письмо от графа она «уронила» возле главных ворот, у поста охраны дворца, возвращаясь после миссии.