Рассвет над волнами

— Какой там метр! — засмеялся Якоб. — Между пирсом и кораблем нельзя было просунуть даже лист бумаги. — И, обращаясь к Нуку, он сказал: — Ну вот, с этой минуты можешь считать себя помощником командира.

— В былые времена по такому случаю… — начал было военный мастер Ионицэ.

Командир бросил в его сторону испепеляющий взгляд:

— Нет у нас таких обычаев. Перед выходом в море у нас в корчму не ходят, — отрезал он, намекая на недавний разговор с механиком.

— Я просто так сказал, — стал оправдываться Ионицэ. — Морское крещение, как говорят.

Якоб погрозил ему пальцем и взглянул на часы:

— Так, посмотрим. У экипажа свободное время. Вахтенные назначены?

— Так точно, товарищ командир.

— Тогда до утра свободен. Команда корабля отдыхает, а после обеда культурная программа. Вахтенная служба на борту. Те матросы, кто не идет в увольнение, пойдут в клуб. Что же, пожелаем вахтенному офицеру легкой вахты, а сами по домам!

Нуку спустился в свою каюту, повесил плащ в шкафчик, взял портфель и вышел на палубу.

— Можешь идти, — сказал Якоб. — Я на полчасика задержусь: должен подойти специалист из бригады. Надо выяснить вопрос с горючим.

— Если надо, я могу задержаться.

— Нет, незачем. Здесь есть главный механик, горючее — это по его части. Иди домой. Увидимся завтра.

Нуку козырнул, немного смущенный тем, что вот он уходит, а другие офицеры еще остаются на борту. Ему казалось, что в его отсутствие могут решаться важные проблемы. Но командир решительно протянул ему руку:

— Иди и отдыхай. Для первого выхода достаточно.

Нуку ушел, помахивая портфелем, в котором хранились личные вещи, необходимые в походе. Прежде чем ступить на трап, он отдал честь флагу. Вахтенный, высоченный капрал, приветствовал его свистком дудки, затем приложил руку к головному убору и проводил Нуку взглядом, пока он не сошел на пирс. Нуку оглянулся на корабль. Да, теперь это был его корабль. Он все еще не верил в то, что всего несколько минут назад твердо управлял этой стальной махиной…

По пирсу, засунув руки в карманы дождевика, прохаживался мичман Панэ. Завидев Нуку, он вынул руки из карманов и поспешил ему навстречу, отдавая на ходу честь.

— Жду вас, — сказал мичман. — Я уж боялся, что вы о нас забыли.

Нуку засмеялся, с симпатией глядя на этого доброго человека, с которым он проработал более трех лет.

— Как же я могу вас забыть?

— Ну, кто его знает! — улыбнулся мичман. — В один прекрасный день вы ушли, и все. Я видел, как вы смотрели на корабля. Говорили, что однажды наступит день и… Как в море?

— Нормально. Со своими обязанностями справился. Как поживают ребята?

— Да знаете… немного огорчены. Как услышали, что на ваше место идет какой-то капитан из комендатуры… Посмотрели бы вы на их физиономии…

— Ничего, привыкнут, — успокоил его Нуку.

— Вы его, возможно, не знаете, а я так хорошо знаю. Он был командиром роты в учебном центре. Не покидал казарму от подъема до отбоя и не выпускал из рук дудку, словно футбольный судья. А он тогда был всего лишь лейтенантом.

— Со временем, наверное, успокоился.

— После стольких лет службы в комендатуре? — грустно усмехнулся мичман. — Да что это я пристаю к вам с нашими заботами! Я хотел доложить вам, что подготовил акт. Завтра придет комиссия. Может, вы пожелаете его прочитать…

— И заодно попрощаюсь с ребятами, — сказал Нуку.

— Это дело.

— Для меня это имеет большое значение.

— И для нас тоже, — тихо заметил мичман.

Нуку и мичман прошли в отделение технического обеспечения. Нуку окинул взглядом тесное здание со стеклянными стенами, отделявшими его от склада противолодочного вооружения, и почувствовал, что воспринимает все как-то по-иному. Три года изо дня в день приходил он сюда… Вот его стол, сделанный из пластика и алюминиевых трубок, алюминиевая, грубовато выполненная пепельница в виде фигурки лежащей девушки. Ее изготовил сержант Стойка. Он сделал несколько таких пепельниц и одну принес Нуку. Помнится, Нуку закатил из-за этой пепельницы целый скандал: обвинил сержанта в том, что он тратит время на безделушки… А сержант был человеком серьезным. Он даже разработал методику выпрямления стабилизаторов противолодочных бомб, которые нередко деформировались во время транспортировки. Рядом с пепельницей лежала видовая открытка с поздравлением.

— Папки разложены по порядку, — сказал мичман. — Мне помогал Кристя. Он пронумеровал все акты до сегодняшнего дня.

— А что он говорит о моем уходе?

— Расстроен, как и все. Помните, как пришла его мать и попросила: «Позаботьтесь о моем ребенке…»

— Он вначале и выглядел ребенком.

— С тех пор он очень изменился, — сказал мичман. — Стал настоящим мужчиной.

— Намекаете?

— Что вы! Не могу этого себе позволить, товарищ старший лейтенант.

— Вы думаете так, я же вижу. Да и я так думаю. Помню, как прибыл сюда свежеиспеченным лейтенантом с новехоньким чемоданчиком и растерялся, увидев горы имущества. Я тогда ничего не понимал в артикулах… И вы мне очень помогли.

— Спасибо, — сказал мичман, глядя куда-то в сторону.