Рассвет над волнами

Повседневные радости и заботы, школа, покупка понравившихся вещей, небольшие вечеринки с друзьями, отпуска — все пополам, все на двоих. Как бы здорово это было! Но этого не случилось. Потом появился Нуку. Он вернул ей уверенность в себе и душевное спокойствие. Она чувствовала себя хорошо с Нуку, в школе, с подругой Дориной. Сложился круг знакомых. Продавщица из магазина «Текстильные товары» по первому слову выкладывала перед ней десятки рулонов тканей. Посещение пляжа, экскурсии во время отпуска. Но вот Нуку овладела страсть к морским путешествиям. В его жизнь ворвался Белый Кит, эта фикция, и увлек его в море. Неужели так будет продолжаться всегда?

В конце концов, это его дело, если для него море — это все, если половину всех ночей ему приятнее проводить на тесной койке в каюте на корабле. Но зачем же приносить ее в жертву своему призраку, который тянет его в море, этому абстрактному существу, плоду писательской фантазии, родившей его много лет назад? Не надо делить свою любовь между ею и морем!

Амалия встала, оделась и прошла на кухню. Вскипятила чай. Достала машинально две чашки: одну — для себя, другую — для Нуку, словно он был дома, поставила их на стол. Налила в одну чашку чаю, потом опомнилась и другую чашку убрала. Села за стол и, медленно размешивая ложечкой сахар, стала думать о своем. Чай давно остыл. Завтракать не хотелось. Мучило отсутствие Нуку. И вдруг она услышала, как он открывает дверь.

Амалия вскочила и почувствовала радость и необычайное облегчение. Он вернулся, он был здесь, вот он поставил чемодан под вешалку. Амалия подбежала к Нуку, хотела его обнять и остановилась как вкопанная:

— Что с тобой? Ты на себя не похож, тебе плохо?

— Нет, все в порядке, — устало ответил Нуку. — Просто я тридцать часов не спал.

Она сняла с его головы фуражку, помогла расстегнуть китель как нежная, любящая жена.

— Ну что, Белый Кит показался своим преследователям? — шутливо спросила она, провожая Нуку на кухню.

— Какой там Кит! — рассмеялся он. — Пеленгаторная станция. Ну и доставила же она нам хлопот. Понимаешь, полетел конденсатор усилителя…

Амалия протестующим жестом остановила его:

— Не объясняй мне, я все равно ничего не пойму. Ты же знаешь, что я в технике ни бум-бум. И не это главное. Я испугалась, увидев тебя таким усталым. Хочешь есть? Может, выпьешь чашку чая, хотя он, наверное, уже остыл.

— Тем лучше, — улыбнулся Нуку, — но вначале я приму душ. Есть не хочется. Всю ночь курил. Я тебе по телефону сказал, что выхожу в море. Все произошло неожиданно. И командира на борту не было — уехал в Бухарест на совещание. Пришлось выкручиваться самому.

— Ты же об этом мечтал.

— Да, но все выглядело не так, как в книгах. Тысячи мелочей, которые надо учесть, надо помнить. Плюс неотступно преследовавший меня вопрос: не забыл ли что-либо важное? А если я опростоволошусь?

— Такой рационалистичный человек, как ты…

— Выкрутился, — сказал Нуку.

Амалия подтолкнула его к ванной, провожая озабоченным взглядом; под глазами черные круги, щеки ввалились.

Она вернулась на кухню, приготовила завтрак и стала ждать, когда он вымоется.

Вернулся он посвежевшим.

— Не переживай, такое случается нечасто. Нагрянула внезапно инспекция из Министерства национальной обороны, только и всего. Тридцать часов быть командиром корабля в походе — знаешь, что это такое? — сказал он, застегивая банный халат вишневого цвета и садясь на стул.

— Это принесло тебе по крайней мере удовлетворение?

— Конечно! Это же у меня впервые, понимаешь? Притом специалист контролировал каждое мое действие, каждую команду, каждый маневр — как на экзамене! Это трудно объяснить словами…

Усталость как рукой сняло. Он с вдохновением рассказывал обо всем — как забыл поднять сигнальный флажок на мачте, как встретился с рыбацким судном, как у кока подгорело жаркое, а в полночь, когда появилась возможность вздремнуть часика два-три, вышла из строя пеленгаторная станция.

— А ты как тут без меня? — спросил он Амалию, рассказав о своем выходе в море.

В его вопросе Амалия уловила безразличие. Она подумала, что после такого ответственного выхода в море семейные проблемы кажутся совсем незначительными, и пожала плечами:

— Справляюсь со всякими делами. Ничего особенного, никаких примечательных событий.

— Я не о событиях спрашиваю. Я имел в виду твое настроение.

И вновь ей показалось, что он спрашивает для проформы. Так бывает, когда встречаешь знакомого, которого долго не видел, и задаешь вопрос: «Ну, как дела?», не ожидая на него ответа.

— Спрашиваешь так, из вежливости или тебя оно на самом деле интересует?

— Амалия, — произнес он укоризненно, — что значит из «вежливости»? Случилось что-нибудь?

Она вдруг почувствовала, что должна выговориться, высказать все, что наболело: