Рассвет пламенеет

— Брать все равно придется, — веско заметил Новиков. — Но лучше уж сегодня, чем завтра. Я так понимаю. Кое-кого, может, и потеряем, однако лучше одного, чем десяток.

— Ваше мнение, товарищ старший лейтенант?

Метелев высунулся из окопа, посмотрел во тьму.

— За меня Сережа высказался. Я думаю — возьмем! — добавил он тихо. — Желательно не на рассвете. К рассвету они ушки настораживают, научены! А сейчас дрыхнут. По возможности без шума, тихо накрыть. Рота моя всегда на боевом взводе! Так что остановки за нами не будет…

— Нужно взводных сюда, — предложил Новичков. — Я тоже думаю, лучше ночью, чем на зорьке. Часто мы начинаем с утра. К такому часу противник стал больно сторожким. А с полуночи — да! Рубанем, что ли, Михаил Палыч?

— А чего ради давать им дрыхнуть? Если это определенно — надо бы сейчас же разведку пустить на высоту. А разрешит комдив?

— Разрешит, — решительно заявил Бугаев, но сам он не был уверен в этом.

* * *

Часовой у батареи окликнул Симонова:

— Стой! Кто идет?

— Катюша. — Симонов подошел ближе. — Вам следует считать себя убитым, — сказал он, заглядывая в глаза артиллеристу. — Убиты вы палкой по голове!

Голос позади:

— Извиняюсь, не вышло бы. Я вас давно заметил, товарищ гвардии майор.

— Почему же не окликнули?

— Я — секретка. Шел позади вас, почти рядом. Не узнай я вас, сейчас бы скрутили…

— Ишь ты? Меня? — обиженно переспросил Симонов, с уважением разглядывая рослую фигуру «секретки». — Значит, заметили?

— А то как же?

— Молодец! Благодарность объявляю.

— Служу Советскому Союзу!

— Тихонько, тихонько! Лейтенант спит!

— Никак нет, товарищ гвардии майор, — подбежав, доложил Игнатьев.

— Почему же — никак нет? надо было спать, пока было время. А сейчас уже и некогда. Приготовитесь — на колесах до высоты…

— Наступаем?

— Дополнительно будет дано указание. Я мимоходом к вам, по пути.

Впрочем, Игнатьев уже знал манеру Симонова — постоянно проверят готовность своих людей, появляться там, где его меньше всего ожидают.

— И не вышло, товарищ гвардии майор, это «мимоходом»? — спросил Игнатьев, затаив усмешку.

— У вас не вышло, а вот у минометчиков… одна-две гранаты в их кружок, и нет людей. Никаких постов в кромешную тьму — такая беспечность!

Несколько минут спустя Симонов уже был в своем штабе. В землянке горела карбидовая светилка. Сидя в углу, Мельников разговаривал по телефону с ротами, потихоньку дул в трубку, что-то записывал в полевую книжку. Иногда он искоса поглядывал на Симонова. Тот, хмуря брови, проговорил устало:

— Жалко каждого человека, Мельников. Готовим наступление, — а что будем брать? Какую-то высоту! Приходится отнимать у врага по маленькому клочку этой необъятной степи. И кровью платить за свою собственную землю!

После ухода Рождественского в тыл к противнику Симонов все чаще беседовал со старшим адъютантом. Мельников отмечал, что комбат становится более разговорчивым.

— Война без потерь не бывает, — глуховато ответил Мельников. — Старая это история.

— Истина!.. Она не успокаивает, Мельников.

Симонов выпрямился, отталкивая складной табурет с парусиновым сиденьем.

— Комдив обещал во сколько к нам? — спросил он, вытирая платком вспотевший лоб.

— В двадцать четыре ноль-ноль.

— И Петелина все нет…

— Я здесь, товарищ гвардии майор! — послышался голос Петелина.

В узком проходе, прислонясь плечом к сыпучей стенке, с автоматом на груди стоял Петелин. Он еще не знал о предстоящем штурме безыменной высоты и не мог иначе объяснить причины этого ночного вызова, как только желанием комбата еще раз прочитать ему лекцию на тему: «Современная война и роль командира в этой войне». Шагнув вперед, он вскинул к виску сжатый кулак, разогнув пальцы на уровне лба.

— По вашему приказанию лейтенант Петелин явился!

Склонившись к узкому проходу траншеи, Симонов позвал связного.

— Слушай, Пересыпкин, нам бы грамм по стою организуешь?

— Есть грамм по сто!

Выпили молча. Заметив пытливый взгляд Петелина, Симонов спросил:

— Вы что-то говорили Бугаеву о безыменной высоте. Она же не исследована?!

Досадуя, Петелин подумал: «Манера у человека!.. Всегда начинает с окольного обхода. Догадайся, к чему он клонит».

— Товарищ гвардии майор, высота исследована, насколько были возможности.

— Когда же успели во всем разобраться?

Петелин еще не угадывал, что таилось за этим вопросом комбата, и, предполагая, что наступление назначено на завтра, думал о всех выгодах положения противника. Сдерживая себя, он сказал:

— Было светло, вы же были у нас. Противник сидит на вершине, а мы, ну как оловянные солдатики. Высоту надо захватить сегодня. Любой ценой.

— Любой ценой? Ну, нет. Это меня не устраивает, — Симонов тяжело перевел дыхание и продолжал с укором: — И как поворачивается язык? Вы что, растили этих хороших парней? Вам их доверили для победы над врагом, а вы торопитесь бросить людей под огонь. Нет, так не пойдет!

— Разрешите?

Симонов не ответил. В глубоком раздумье он склонил на грудь голову, глядя перед собой в землю.