Рассвет Полночи. Херсонида

30 Херсонида Дышала, всюду разлиянна? Тогда ни кедр не унывал; Тогда ни кипарис священный Не сетовал, не воздыхал, Как он слезится, возмущенный, В иных несчастливых странах Среди пустыни на гробах. - Здесь осребренный он в блистаньи С весельем шум свой простирал, Что персть святую осенял, В небесном спящую сияньи. - Лик Божий! - озари ты там Великого Пророка храм И освети поля святые, Где под бесценною стопой В его дни иногда младые Иссоп, тюльпан, нарцисс, алой Ежеминутно возрастали! - Там были мы, - всё созерцали; О братья! - все мы зрели там - Гроб, - жизнь, - персть, - небо, - вечный храм; Ах! - тамо благодать купили; Там небо, - вечность мы пленили!.. О путь, - о путь наш, сократись! О дом отцев, - скорей явись! Каким восторгом упоенны Высокогруды наши жены, И черновласые сыны, И чернооки наши дщери, Исшед из скромныя стены, Исшед из одичавшей двери, С дрожащей сретят нас рукой И распрострут на наши чела, На утомленны члены тела Благоуханный свой алой?

Песнь первая 31 О путь, - о путь наш, сократися! О дом отцев, - скорей явися!» Так странники теперь поют, Спеша в пути благословенном Иль сидя на пригорках мшистых Или под тенью осокори. Кто там сидит на белом камне Подле младого человека, На тисовый опершись посох, В печально вретище одеян, С главой, открытой пред востоком, С брадой, сединой убеленной? - Чалма зелена покрывает Морщинное чело его; По образу столетний век Вложил в его чело бразды; Смиренны взоры говорят, Что укрощенный верой дух Исполнен неким вдохновеньем; Он часто очи обращает К единому предмету - небу; Лазурна твердь - то пища взоров, А храм Пророка - царство мыслей. Тогда питомец благородный, С которым он, как друг-отец, Напутствуя его для жизни, Ходил в священную Медину, Тогда младый Мурза, восстав И зря наставника в томленье, Остановляет мысль его И, персты к персям приложа, Почтенье воздает ему. «О мой Омар, - вещал Мурза, -

32 Херсонида О мой возлюбленный Шериф1, Потомок мудрый чресл Пророка! Сиди - и отдыхай на камне! Сложи здесь время поприщ дальных! Твой дом отсель еще далек; 190 Сиди - и отдыхай на камне!» «Да осенит тебя, сын плоти! - Вещал Шериф ему смиренно, - Да осенит сей ранний облак, Грядущий с пурпурна востока! Да воссияет на главе Свет тихий, ныне восходящий До запада сумрачных дней!» Таков был утренний привет Сего почтительного старца. - 200 Признательный Мурза не мог Сердечных чувствий утаить. - Но старец продолжал еще: «Нет, - добродушный мой Мурза\ Нет, - не далек мой дом; он близок; Он близок всем земнорожденным. - Еще с начальным мы дыханьем Яд смерти черпать начинаем. - Лишь первый бой отдастся в сердце, То бой косы уже звучит. - 210 Мы, давши в мир сей первый шаг, Уже шагнули к царству смерти. - Но ты восточный сей багрец, Предтечу пламенна владыки, Зреть в жизни будешь долго-долго... 1 Шерифы происходят от поколения Магометова. Они одни имеют право носить толстые зеленые турбаны. По большой части упражняются в распространении учения своего праотца и законодателя. - Сей некогда поселился в Анатолии.

Песнь первая 33 Сие светило благотворно Чрез много лет катиться будет По тверди над твоей главой; А я, - о быстрое светило! - Почто толь скоро ты бежишь И приближаешь вечер мой? - Ах! - можешь ли еще помедлить? - Нет, - скоро я не буду видеть Сея небесной красоты; Знать, зрю последнюю денницу; Я вижу ясно пред собой Грозящу времени десницу; Я слышу, - слышу глас зовущий, Зовущий важно, - а куда...» Тут старец, речь свою пресекши, Был долго в мыслях углублен. - Слеза покрыла томный зрак; Небесный некий огнь играл В сверкнувшей влаге глаз его; Потом он паки возопил: «Ужасна мысль сия младым; Не так ли, - юный мой Мурза! Сия тяжеловесна мысль Ниц вержет их полет перунный; - Но гроб есть первый наш учитель... Ты после, - после всё узнаешь; Теперь часы под сень зовут. - Мурза\ - пойдем на южны горы! Се! - Пилигримы в юг идут, Конечно, Богу песнь воспеть И восприять покой врачебный! - И мы, уединясь в скале, С благодареньем вознесем К ближайшим небесам мольбу! Потом - в селениях твоих 2. Бобров Семен, т. 2 230 240

34 Херсонида Сойдем провесть грядущу ночь, А наконец, Мурза, - проститься, - Ах! - может быть, уже навек!» Так старец, небом вдохновенный, Вещал - и с камени восстал; Озрелся - и пустился в путь. Как быстро ласточка летает Вокруг грядущего отшельца? То над главой его порхает, То окрест вьется и щебечет, То отстает, - то упреждает, И долго в оборотах сих Сопровождает ушлеца. Пойду я к гладкой той равнине, Где сребро-серы нежны агнцы Под ясным и открытым небом Годичну пажить продолжают, Питаясь сланцом, лебедой. - Здесь, - здесь на злачном берегу При озере слано-кристальном Я сяду с утреннею арфой; Здесь будут странствовать глаза При разноте несметных зрелищ. Куда я взор ни обращу, Повсюду торжество ищу; Воззрю ль на мшистый холм? - гордится; Воззрю ль на тихий дол? - ложится И дышет врачевством прохлад. - Воззрю ль на дальний луг? - смеется; Воззрю ль на плоскости струисты? - Там вьются легкие пары Над неподвижностью озер, Где сланы хрустали, оседши,