Рассвет после ночи

— Боюсь! — с ошеломляющей откровенностью призналась Хтония.

— Тогда зачем…

— Во имя Греции! — последовал ответ.

Появился запыхавшийся и заметно побледневший хозяин дома.

— Поручено срочно переправить Никоса. Попрощаться с вами у него не было возможности. Хтония, о вас мы позаботимся, будете жить у надежных людей. Документы достанем.

Хтония озабоченно спросила у Такиса:

— С Никосом все продумано?

— План хороший. Рыбаки взялись за дело. У них есть каналы связи.

— Надежные?

— Пока драхмы надежные! Можно купить любого чиновника или стража. В Афинах его встречей займется товарищ Седой. Ну, не будем терять время. В центре города очень опасно. Наш дом пока обходят. Наверху денежный мешок живет.

Такие кивнул Самандосу. Тот понял — включил транзистор. Хтония даже привстала от удивления. Голос Никоса. Да, это пел Никос. Что это значит? Заговор не удался? Что происходит в Афинах?

Хтония и Самандос бросились к окну. Танки как стояли на перекрестках, так и стоят. Не дошла команда до Салоник?

Песня оборвалась на полуслове, словно кто-то на радиостанции резко отключил микрофон. В эфире была тревожная тишина. Ну, Афины, говорите же! Вдруг что-то щелкнуло в эфире, и хриплый мужской голос стал сообщать сводку погоды. В Афинах ясно, солнечный день…

— Прямо-таки золотой день! — гневно воскликнула Хтония и стала нервно ходить по комнате. Затем остановилась и медленно начала читать:

День золотой, день голубой, но тебе не впрок.
Не освежит грудь твою весенний ветерок.
Апрель со Смертью за руку гуляет, пляшет, скачет,
Оружье чужеземное среди цветов маячит.

Самандос во все глаза смотрел на Хтонию. От стихов у него мурашки побежали по телу, к горлу подступил комок…

— О боже, а мы искали поэта! — воскликнула Хтония. — Вот же они, стихи о буре, о нашей беде… Стихи Варналиса.

По радио передавали музыку. Духовой оркестр играл марш, написанный в честь подвига в Фермопилах.

— Эти заговорщики считают себя наследниками героев Фермопил?! — вскипел от такого кощунства Такие.

Самандос выключил транзистор.

— А Никос пел и будет петь! — убежденно продолжил Такие.

Только сейчас Хтония почувствовала, что очень устала после дороги, бессонной ночи и утренних переживаний, что силы покидают ее. Голос Никоса по радио прозвучал как его привет из Афин, вселил надежду. И вдруг — эти громкие медные трубы. И слова Такиса о наследниках героев. Устала она, очень устала. Бывает, наступают такие минуты, когда ощущаешь слабость, как от сильного удара или потрясения… Сесть бы в машину и вихрем ворваться в Афины. К Никосу, К детям. К друзьям. Встать в ряды борцов-единомышленников. Разоблачить этих негодяев, продавших Грецию. Свободной Греция будет. Будет. Непременно будет!

Силы покинули Хтонию? Она не слышала, как впервые по радио передали имена руководителей военного переворота, каких-то незнакомых полковников. Только поздно вечером Хтония попросила Самандоса опять включить радио. Первое, что они услышали: в Афинах схвачен небезызвестный Никос Ставридис.

И БУДЕТ ДРУГОЕ УТРО

В предрассветный час, когда особенно крепко и безмятежно спится, началась в Афинах тщательно подготовленная сверхсекретная и широкомасштабная операция под кодовым названием «Прометей». Использование имени легендарного героя преследовало цель доказать грекам, что этот переворот совершен в интересах страны, для национального возрождения Эллады, Одним из организаторов военно-фашистского переворота — заговора «черных полковников» был Ясон Пацакис. По его списку были произведены аресты, разгромлены прогрессивные организации. Людей хватали в домах и на улицах, черные автомашины свозили их на олимпийский стадион, превращенный в огромную тюрьму. Но уже к концу дня каким-то чудом вышла в эфир радиостанция, передавшая сквозь истошный рев «спасателей нации» первые слова правды о совершенном перевороте «черных полковников». Были разоблачены тайные встречи заговорщиков с эмиссарами американского ЦРУ, в частности, на острове, который принадлежал Падакисам. Неизвестный молодой грек, назвавший себя рыбаком, говорил в микрофон о том, что он видел несколько раз одного из заговорщиков-полковников вместе с американцем и описал его внешность, точно назвал день и время этих встреч на строго охраняемом острове в Эгейском море. После страстных призывов к сопротивлению зазвучали поэтические строки:

Эллада! Эллада! На земле моей
Был огонь похищен для людей.
Ветер вражий разносит мертвый пепел,
Но Прометеев огонь не погасить, не погасить!

Потом без обычного аккомпанемента раздался всем хорошо знакомый голос Никоса Ставридиса, певшего: