Рассвет придёт (СИ)

— Мы были подругами… почти сёстрами. Как-то она проиграла мне пять партий в шахматы подряд и тем проспорила желание. Я попросила первое, что пришло в голову: «Научи меня драться, как ты», — Эвелин пожала плечами.

— «Как она»?

— Она храмовница.

Каллена это удивило, не так много примеров, когда маги Круга и храмовники находятся в нормальных отношениях, а в дружеских и того реже, а они были почти сёстрами?

— Вы подружились, играя в шахматы?

— Не совсем. Мы познакомились на моих Истязаниях. Лэйна тогда только-только приняла присягу, и ей приказали покончить со мной, если демон в меня вселится, но я одолела его. Лэйна была так рада, что ей не пришлось никого убивать, что после Истязаний подошла ко мне и горячо поздравила с прохождением испытания. После этого мы пересекались в коридорах, в столовой или библиотеке. Разговаривали о пустяках, часто просто жаловались друг другу на скуку, на наших наставников, играли в шахматы, читали книги. Как-то целый час в шутку рассуждали о способах ограбить лириумный склад или поджечь хранилище с филактериями. Если бы нас услышал рыцарь-командор, не миновать нам неприятностей, но мы были молоды.

Эвелин смеялась, Каллену тоже было интересно, он прислонился плечом к дверному косяку и расслаблено слушал.

— И она научила тебя сражаться? Без магии?

— «Если используешь магию, ты проиграла». Так она всегда говорила. Проигрывала я сполна, но, благодаря тренировкам, научилась полному контролю над своей силой. Мне даже завидовали некоторые старшие чародеи, принимая достижения за талант, — Эвелин подкинула дров в камин и присела к огню. — Конечно, мы с Лэйной тренировались тайно. Дружба магов и храмовников не поощрялась. Ты ведь и сам знаешь, — Тревельян обернулась и внимательно посмотрела на бывшего храмовника.

Каллен знал. Высшее руководство считало, что в чрезвычайной ситуации чувства могут помешать храмовнику исполнить долг. Убить чародея, если тот станет магом крови или одержимым. Каллен прекрасно знал цену привязанностям. Было время, когда он сочувствовал магам, а потом в Кинлохе произошла катастрофа. Башню наводнили малефикары и демоны, которые терзали его разум, используя его чувства как слабость. Каллен знал.

— «Если я вдруг превращусь в мага крови или одержимого, убей меня без колебаний».

— Что? — вздрогнул Каллен.

— Я сказала это Лэйне, когда рыцарь-командор отругал её за нашу дружбу. «Если я вдруг превращусь в мага крови или одержимого, убей меня без колебаний. Только так ты спасёшь меня», — Эвелин с грустью смотрела на пламя. — Лэйне это не понравилось. Нам многое не нравилось: её приучили пить лириум, от которого она уже не могла отказаться, а меня держали взаперти в Башне Круга и контролировали с помощью амулета-филактерии каждый шаг и вздох. Мы считали это чудовищным недоверием со стороны тех, кому мы служили. Несправедливость. Маги могут считать храмовников своими тюремщиками, но у них намного больше общего, чем они думают. Это сделало нас с Лэйной друзьями.

— Где она сейчас?

Мы могли бы пригласить её в Инквизицию. Нам нужны такие люди.

— Я… не знаю. Мы расстались, когда началась война, — Эвелин бесстрастно рассматривала угли, Каллен понимающе кивнул.

Несколько секунд ничто не нарушало тишину, кроме потрескивающего пламени в камине и звуков мирной жизни обитателей Убежища за окном.

— Даррек сейчас под арестом, — наконец сказал Каллен. — Ты пострадавшая сторона. Какого наказания ты для него хочешь?

— Оставь его. Отпусти, — просто отмахнулась Эвелин.

— Он тебя чуть не убил, — напомнил Каллен, но Вестница покачала головой.

— Он не собирался меня убивать. Он пытался вынудить меня использовать магию. Знаешь, магов могут опасаться, но так люто ненавидят их лишь те, кто пострадал от магии сам либо его близкие. Если бы я использовала против Даррека колдовство, он бы окончательно убедил себя в том, что все маги одинаковы. Он не прав. Не все маги. Не все храмовники.

Эвелин Тревельян свято верила в это. Не в магию, не в судьбу Вестницы Андрасте, а лишь в то, что понимание возможно. Ведь она и Лэйна поняли друг друга когда-то.

— И ты позволила себя избить, чтобы доказать ему это? — Каллен не совсем понимал, он встал к окну, чтобы видеть Эвелин, греющую руки о пламя, она выглядела задумчивой.

— Кто-то должен простить первым, Каллен. Иначе война никогда не кончится, сталкивают ли стороны армии или дерутся один на один. Если цена — пара ударов по голове, то ничего страшного.

Эвелин посмотрела на полоску света, льющуюся через окно за плечом бывшего храмовника.

— Конклав был нашей последней надеждой. Я верила, что с помощью Верховной Жрицы мы найдём выход. А теперь он уничтожен странной магией, а мы даже не знаем, кто это сделал и зачем. И теперь миру угрожает Брешь, — метка на ладони замерцала ярко-зелёным. — Кто бы ни сотворил это зло, его я не прощу, — ладонь сжалась в кулак и снова расслабилась, — а Даррек здесь ни при чём. Отпусти его.