Рассвет с Рыцарем-Волком

Это огненный поток, который вырывается наружу, как крик. Из-под обломков кирпича Фолоста вырывается огонь и поглощает Бардульфа целиком. Жар ошеломляет. Но языки пламени не касаются меня. Они кружат вокруг меня, пока я смотрю в ослепительный свет на том месте, где когда-то стоял Бардульф.

Его крики обрываются. Они сопровождаются вонью горящей плоти. Затем — ничего, кроме огня и дыма. Девлан горит, пока его пламя не становится золотым, как солнечный свет. Так же быстро, как и появился, он исчезает.

Передо мной — обугленный участок земли. Почерневший от грязи. От Бардульфа не осталось даже костей. Словно его и не было вовсе.

Я отгоняю синюю дымку, которая задерживается в моем зрении от слепящего света, и медленно дышу. Повернувшись, я делаю несколько шагов, забираю кирпич, который Бардульф выбил из моей руки, и возвращаю его в подсумок. Моя рука дрожит. Не вздрагивает, не трепещет. Именно дрожит.

Конус обожженной земли простирается от моих ног, как надгробие. Последнее напоминание о нем. Как стрела, указывающая на меня, которая говорит, Она сделала это.

Что я должна была сделать? Я хочу спросить. Я должна была защищаться. Он не был хорошим человеком. Я хочу объяснить все так, чтобы меня услышали мои собственные уши. Но у меня получается только крик.

Я не позволю себе чувствовать вину. Не за это. Не за него. Не после тех жестоких намерений, которые он так ясно выразил.

— Я не буду чувствовать себя виноватой, — удается мне сказать. Хотя каждое слово дрожит, как и мои шаги.

Когда я пытаюсь уйти, то спотыкаюсь и падаю на колени. Я упираюсь руками во влажную землю, пытаясь найти в ней опору — что-то твердое, настоящее и стабильное. Потому что я не являюсь ничем из этого. Я рассыпаюсь на части.

Я убила его.

Я убила человека. Я использовал свою магию. Магию моих предков. Магию, которую бабушка научила меня использовать для защиты и служения. Дух, невинный в смертельных конфликтах. Я использовала для убийства.

— Эвандер, — прохрипел я. Затем я кричу небесам: — Эвандер!

Слезы приходят сами собой. Это поток эмоций, не похожий ни на один из известных мне. Это нечто такое же всепоглощающее, как горе, которое я испытывала по бабушке, и даже хуже. Во что я превращаюсь? Что этот мир делает со мной?

Это слишком. У меня отказывают руки, и я падаю на землю. Но мое лицо не встречает траву. Вместо этого я упираюсь в стену мышц. Тепла и комфорта. Знакомые запахи и уверенность.

— Я здесь, Фаэлин, — шепчет Эвандер мне на ухо сквозь неровное дыхание. — Пока я тебе нужен, я здесь.

Глава 34

Я прижимаюсь к нему и плачу.

Не могу сказать, как долго. Но достаточно долго, чтобы мои пальцы свело судорогой к тому времени, когда я приду в себя. Когда я отстраняюсь от его груди, наша кожа слипается, а глаза сухие. Во мне не осталось слез. Я выплакала океаны.

— Он… Он…

— Все в порядке. — Эвандер убирает мои волосы с лица. Они прилипли к моим мокрым щекам. — С тобой все в порядке.

Я не понимала, как сильно нуждалась в этих словах, пока они не были сказаны. Каким-то образом между волнами вины и тошноты, воспоминаниями о бабушке и пеленой смерти, которая преследует меня на каждом шагу… оставался страх. Все произошло так быстро. Он был там, а потом нет, а потом…

— Почему… — Я смотрю на Эвандера, его серебряные глаза сияют, словно он тоже плакал. — Почему ты пришел?

— Ты звала.

Два слова. Так просто. Лучше, чем любое «я люблю тебя», которое когда-либо было сказано.

— Даже после того, что случилось?

— Ты действительно думаешь, что это что-то изменит для меня? — Эвандер дарит мне усталую, но искреннюю улыбку. — Мои чувства к тебе не так уж переменчивы.

— Я все еще не знаю, что должна чувствовать к тебе, — признаюсь я.

— У тебя была долгая ночь, — мягко говорит он. — Оставь все как есть. Мы можем разобраться с этим позже.

— Нет. — Я качаю головой, слегка отстраняясь. Его руки соскальзывают с моих плеч, ладони опускаются вниз и ложатся на мои локти, а я прижимаюсь к нему. — Я должна знать сейчас. Эта долгая ночь будет преследовать меня, если я не узнаю и не решу что-то.

— Тогда спроси то, что тебе нужно. Я не стану лгать тебе или скрывать правду, клянусь.

Я встречаюсь с ним взглядом, ловя малейший намек на ложь.

— Продолжение очарования, которым владеют рыцари, существует?

— Да.

При этих словах меня пронзает боль. Но я игнорирую это ощущение и продолжаю.

— Ты когда-нибудь использовал его на мне?

— Никогда. И ни на ком другом, если уж на то пошло. Я не тот человек, который может получить удовлетворение от принуждения другого в своих объятиях. — В его тоне достаточно отвращения, чтобы я ему поверила, особенно в сочетании с тем, как ощущались чары, когда Бардульф их использовал. Все, что я считала правдой об Эвандере, я по-прежнему храню в своем сердце.